Следователи Петра Великого - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Серов, Александр Федоров cтр.№ 26

В 1718 году асессором канцелярии был назначен гвардии капитан-поручик А. Г. Шамордин. Затем к работе в канцелярии был привлечен (без формального включения в асессорский состав) стольник П. Б. Вельяминов, имевший значительный опыт следственной деятельности и ставший впоследствии прокурором Камер-коллегии .

Примечательно, что вокруг Петра Вельяминова в конце 1710-х годов разгорелось настоящее бюрократическое сражение. Началось с того, что именным указом от 9 июля 1718 года находившийся в Москве следователь уже упоминавшейся канцелярии И. Н. Плещеева стольник П. Б. Вельяминов был назначен советником в новоучрежденную Юстиц-коллегию . Однако, несмотря на высочайший указ и понукания Сената, Петр Борисович не покинул бывшую столицу, продолжая заниматься делами как канцелярии Ивана Плещеева, так и Тайной канцелярии, по поручению которой проводил распродажу конфиската.

Ситуация вроде бы разрешилась 11 января 1719 года, когда царь определил стольника в канцелярию И. И. Дмитриева-Мамонова . Между тем, невзирая на указ от 11 января, президент Юстиц-коллегии граф А. А. Матвеев не отказался от намерения заполучить Петра Вельяминова в свое ведомство.

В письме Ивану Дмитриеву-Мамонову от 26 февраля 1719 года Андрей Матвеев горестно сообщил, что «ныне в Коллегии юстиции в советниках самая настоит необходимая нужда. И такова важнаго… той государственной и многоделной коллегии за оскудением заобычных ^[79] людей чинится всемерная всем делам остановка» .

Не ограничиваясь описанием бедствий вверенной ему коллегии, граф Андрей Артамонович обратил внимание Ивана Ильича, что именной указ от 9 мая 1718 года состоялся все-таки раньше январского, и резонно упрекнул главу следственной канцелярии, что тот не напомнил царю о его собственном прошлогоднем распоряжении. В итоге борьба за «заобычайного» в судебных делах стольника завершилась «чистой» победой И. И. Дмитриева-Мамонова. 7 июля 1720 года Правительствующий сенат предписал: «Столнику Петру Вельяминову быть у дел ис канцелярии ведомства от гвардии маеора господина Дмитреева-Мамонова» .

В полной мере представить деятельность следственной канцелярии И. И. Дмитриева-Мамонова не представилось возможным, поскольку весь ее архив сгорел при пожаре в Московском кремле 29 мая 1737 года . Вместе с тем известно, что крупнейшим из уголовных дел, находившихся в ее производстве, было уже упомянутое «сибирское». Не случайно уже в 1719 году в правительственном делопроизводстве канцелярия Ивана Ильича начала время от времени именоваться «Сибирской канцелярией» .

Как возможно уяснить из разрозненно уцелевших документов, в тесном взаимодействии с фискальской службой канцелярия И. И. Дмитриева-Мамонова проделала огромный объем следственной работы, в рамках которой была организована поездка в Сибирь асессоров И. М. Лихарева и А. Г. Шамордина. Примером деятельности канцелярии являются сохранившиеся документы о проверке эпизода о получении губернатором Матвеем Гагариным в 1710 году внушительной взятки в 900 рублей от жителей Хлынова ^[80].

Получив сведения о данном эпизоде (в которых, правда, фигурировала сумма в 1000 рублей) из доношения фискала А. Филыпина от 18 февраля 1718 года, следственная канцелярия для начала допросила в качестве свидетелей упомянутых в доношении бывшего целовальника ^[81] Даниила Хохрякова и купца Романа Воронова. Допрошенные лица подтвердили добытую фискальской службой информацию как о сборе с горожан денег для поднесения губернатору, так и о передаче ему этих денег. При этом Р. Воронов уточнил, что деньги не были вручены Матвею Гагарину лично, а отосланы к нему в Москву. Наряду с этим купец показал, что при встрече с ним в 1711 году губернатор сказал, что полученную от хлыновцев тысячу рублей он внес в казну Сибирского приказа и велел зачесть в качестве податей .

Далее как свидетеля допросили самого М. П. Гагарина, находившегося тогда в Санкт-Петербурге. Князь Матвей Петрович вначале сослался на забывчивость, затем стал отрицать получение денег и, наконец, заявил, что все деньги, «которые и бывали к нему в присылке из городов», он вносил в казну Сибирского приказа .

Следующими действиями канцелярии были: указание П. Б. Вельяминову проверить показания М. П. Гагарина по приходо-расходным книгам Сибирского приказа, хранившимся в Москве, а также отправление в Хлынов гвардии унтер-офицера Воейкова с поручением провести допрос бывшего земского старосты Якова Куклина, непосредственно передававшего деньги губернатору. Ознакомившись с финансовой документацией приказа, Петр Вельяминов не обнаружил там ни единого упоминания как о сумме, полученной из Хлынова, так и о ее зачете в качестве налога.

Что касается Я. Куклина, то, будучи допрошен 29 августа 1719 года, он показал, что, во-первых, денег было собрано не тысяча, а 900 рублей, во-вторых, что деньги предназначались губернатору «за честь ево, ни от каких дел» (в современном понимании, за общее покровительство), а в-третьих, что деньги были вручены тогдашнему коменданту Хлынова С. Д. Траханиотову, причем без расписки, поскольку «оной Траханиотов губернатору… свойственной человек» .

11 ноября 1719 года канцелярия предписала П. Б. Вельяминову отыскать и допросить Степана Траханиотова в Москве. Допрос этот состоялся 30 ноября. Будучи явно напуган вызовом в грозную следственную канцелярию, Степан Данилович, подтвердив эпизод принятия от хлыновцев денег, настойчиво подчеркнул, что деньги были получены им «без всякого ево… принуждения и не для упущения какова царского величества интересу».

Затем бывший хлыновский комендант поведал, что деньги губернатору в Москву он не отослал, предполагая вручить лично во время собственной поездки в бывшую столицу. Однако передача денег не состоялась и в Москве, поскольку в московском доме Степана Даниловича «волею божиею» случился пожар, в пламени которого «те подносные денги… згорели» . При всей сомнительности приведенной версии пропажи денег перепроверять ее следственная канцелярия не стала.

Далее канцелярия квалифицировала установленные факты исходя из норм тогдашнего законодательства. Было сочтено, что, с одной стороны, действия С. Д. Траханиотова подпадали под действие статьи 8-й главы X Уложения 1649 года (принятие подношения сторонним лицом «без судейского ведома» ^[82]). С другой стороны, согласно именному указу от 24 февраля 1720 года не подлежали взысканию в казну те частные вознаграждения должностным лицам, которые были получены ими до издания закона от 23 декабря 1714 года (сформировавшего современное понимание взятки), — если это получение не было сопряжено с вымогательством.

На основании приведенных норм следственная канцелярия И. И. Дмитриева-Мамонова не стала предъявлять обвинение по факту получения денег с хлыновцев ни Степану Траханиотову, ни М. П. Гагарину. Впрочем, снятие данного эпизода никак не облегчило участи князя Матвея Петровича.