Пройти сквозь стены - читать онлайн книгу. Автор: Марина Абрамович cтр.№ 41

Помех у меня было много. Проблемы с китайцами, проблемы с Улаем. Я была совсем несчастна. Я чувствовала, что этот ретрит может помочь мне очиститься перед походом по стене.

Ретрит был очень строгим. Полная изоляция, никакого общения ни с кем, повторение определенной мантры один миллион сто одиннадцать тысяч сто одиннадцать раз – все это, представляя, что ты – Зеленая Тара. Весь процесс должен был занять около трех месяцев. И мне не терпелось приступить.

Я прилетела из Амстердама в Дели, совершила длительное путешествие на поезде на север к Дармсала, дому Далай-ламы, красивой деревеньке на склоне холма с видом на снежные вершины Гималаев. Монастырь Тушита находился в горах над городом. Я приехала около трех после полудня и отправилась в информационный центр, где мне сказали, что я могу переночевать там, а утром рикша отвезет меня в монастырь. Я ответила: «Нет, нет, нет. Я не хочу ночевать здесь, мне надо срочно в монастырь. Я могу пойти туда пешком». Я была настроена решительно. Парень ответил: «Но в пять тридцать уже стемнеет». «Но мне сказали, что это всего в четырех километрах, я дойду туда за сорок пять минут. Я дойду туда к четырем, четырем тридцати». Парень снова сказал: «В лесу много обезьян, вам не стоит ходить туда одной». Я ответила: «Просто покажите мне дорогу».

Он показал дорогу на карте, все выглядело просто – всего три поворота. И с рюкзаком за спиной я отправилась в путь.

В лесу действительно были обезьяны, маленькие вредные зверьки, которые все время прыгали на меня, и мне все время приходилось на них кричать и прогонять. Я шла около часа. Я была уверена, что повернула везде, где нужно, но уже темнело, а никаких признаков монастыря не было видно, вообще не было никаких признаков людей. Я была неизвестно где, абсолютно потеряна и ни одной мысли, что делать.

Вдруг я увидела огонек вдалеке, посреди деревьев.

Я пошла на свет и вскоре увидела, что он исходил от маленького домика в лесу. Перед домом стоял пожилой монах и мыл чашки для риса. Я сказала: «Монастырь Тушита, монастырь Тушита». Он в ответ рассмеялся. «Заходи, заходи, – сказал он. – Чай, чай». Гостеприимство там очень важно, и везде вас угощают чаем.

«Нет, нет, – ответила я. – Время, время, темнеет. Надо в монастырь».

«Нет, нет, нет, – сказал он. – «Заходи». Про монастырь он ничего не говорил. Я поняла, что выбора нет. В конце концов, это был его дом.

Я зашла и проследовала за монахом в гостиную. А там, посреди гостиной сидел мумифицированный Линг Ринпоче, учитель Далай-ламы, тот самый человек, который щелкнул слегка меня по лбу и привел к неконтролируемому рыданию в Бодх-Гае пять лет назад. Тело сохранилось благодаря соли и выглядело пугающе живым.

Монах принес мне чай, поставил его на стол и ушел, тихо прикрыв за собой дверь.

Я слышала о том, что через три года после нашей встречи Линг Ринпоче умер. И я думала, что больше никогда его не увижу. А он все это время был там, и мне нужно было потеряться, чтобы найти его. И вновь те же чувства захватывающей нежности и любви нахлынули на меня как волна. Я простиралась перед ним, рыдая и рыдая. Спустя какое-то время я успокоилась, выпила чай и просто смотрела на него, качая головой.

Мне кажется, я провела там около часа. Потом я вышла на улицу, там сидел пожилой монах. «Монастырь Тушита?» – спросила я.

«Монастырь Тушита в соседнем доме», – ответил он.

Он взял меня за руку и вывел через деревья к монастырю, который был всего в ста метрах.

Монахи Тушита поприветствовали меня для начала. Разбросанные вокруг монастыря глубоко в лесу находились маленькие ячейки для ретрита, маленькие хатки на платформе с комнатой только для одного спального мешка и алтаря. Мне выделили домик и выдали инструкции.

Мне нужно было произнести молитву Таре один миллион сто одиннадцать тысяч сто одиннадцать раз. Я должна была считать с помощью четок, не расслабляясь, – я должна была три часа кряду читать молитву, потом три часа спать, потом три часа снова читать молитву и так далее, все это время представляя себя в виде Зеленой Тары. Вскоре я поняла, что делать это сложно. Я не могла перестать думать о том, как нездорово я бы выглядела, если бы была зеленой.

Каждое утро раздавался тихий удар в дверь, он означал, что один из монахов оставил мне еду у двери. Никаких разговоров с монахами, никакого рода коммуникации – еду просто оставляли, монах уходил, я открывала дверь и ела. Еда была вегетарианской, и приносили ее один раз в день. Очень безвкусная – соль и специи, считалось, возбуждают эмоции. И бутылка воды. Поесть нужно было до полудня.

В течение трех месяцев у меня бывали тяжелые моменты, глубокие депрессии. Но постоянное повторение мантры оказывало стабилизирующий эффект на разум и тело: периоды бодрствования и сна становились единым целым, сны вплетались в реальность. И в тот момент, когда ты попадаешь в это другое состояние ума, неограниченная энергия становится доступной тебе, это место, из которого ты можешь сделать все, что захочешь. Ты более не маленький ограниченный человечек – «бедняжка Марина», которая плачет, как дитя, порезавшись, нарезая лук. Когда приходит свобода такого рода, ощущение, что соединяешься с космическим сознанием. То же происходит, как я вскоре поняла, и в каждом хорошем перформансе: ты существуешь в других масштабах, пределов нет.

Это был очень важный урок.

После трех месяцев начитывания молитв, я выставила табличку о том, что закончила. За мной пришли монахи и отвели в монастырь, где я должна была сжечь все свои вещи, переродившись. Монахи были очень практичными – сжигать деньги или паспорт не полагалось, иначе им было бы никогда от вас не избавиться. Но от всего, что было важным, нужно было отказаться, и для меня был важен мой спальный мешок. Он был очень дорогим, очень теплым, он был словно частью моего тела. Я любила его. Я сожгла его. И стала свободной.

* * *

Когда ретрит был окончен, я спустилась в Дарамсала. Это была маленькая деревенька всего с тремя улицами, но уже после пятнадцати минут там мне показалось, что я в центре Таймс-Сквер (в Нью-Йорке. – Прим, пер.) и у меня началась ужасная мигрень. Мне пришлось вернуться в монастырь на десять дней, чтобы прийти в равновесие.

Потом я решила немного отдохнуть. Я села на поезд до озера Дал в Кашмире, где можно было остановиться в домах-лодках. Там было очень хорошо, но скучно. После нескольких дней пребывания на лодке, я решила отправиться в Ладакх, чтобы посмотреть танцующих лам.

Каждый год в Ладакхе проходит несколько фестивалей, во время которых буддийские монахи в костюмах с орнаментом и масках богов танцуют и поют днями напролет под аккомпанемент потрясающих, нескончаемых барабанов. Это бесконечное пение и танцевание требует практически сверхъестественной физической силы – костюмы и маски очень тяжелые. Я была поражена тем, как ламы готовятся к фестивалю.

Поездка на автобусе из Кашмира в Ладакх, через Гималаи, сразу после таяния снегов была практически самоубийством. Дороги были узкими, скалы невероятными. На поворотах можно было наблюдать крутящиеся над пропастью колеса машины. Годом ранее я узнала, что одну автоколонну снесло лавиной. Пять автобусов были сброшены в пропасть, погибли все. Оказалось, что брат нашего водителя вел один из автобусов. Когда мы добрались до этого места, наш водитель вышел и спустился по скале, чтобы обнаружить тело брата, снег таял, и это была последняя возможность увидеть его. Он просто оставил нас в автобусе, мы проспали в нем всю ночь. На следующий день за нами приехал другой автобус и отвез в Ладакх.