Корни - читать онлайн книгу. Автор: Алекс Хейли cтр.№ 102

Кунта никогда еще не был так близок к тому, чтобы ударить Белл. Мало того, что она нанесла ему смертельное оскорбление, повысив голос на мужа. Хуже того – она отреклась от его крови и его семени. Неужели человек не может произнести слова на родном языке, не опасаясь наказания со стороны тубобов? Но что-то остановило Кунту. Он сдержался и не дал волю гневу. Белл могла бы запретить ему брать Киззи с собой. Но потом он подумал, что она не сможет этого сделать, не объяснив массе причину, а назвать причину она не осмелится. И все же он уже горько сожалел, что решил жениться на женщине, рожденной в землях тубобов.

На следующий день Кунта ждал массу, который приехал к пациентке на соседнюю плантацию, и другой кучер рассказал ему о Туссене. Этот бывший раб создал большую армию черных повстанцев на Гаити и успешно сражался не только с французами, но и с испанцами и англичанами. Кучер сказал, что военному делу Туссен научился по книгам о знаменитых военачальниках прошлого – об Александре Великом и Юлии Цезаре, а книги эти дал ему его бывший масса, которому удалось бежать с Гаити в Новые Соединенные Штаты. За несколько месяцев Туссен стал для Кунты настоящим героем, уступавшим лишь легендарному воину мандинго, Сундиате. Кунта не мог дождаться, когда доберется до дома и расскажет эту удивительную историю остальным.

Рассказать он забыл. Белл встретила его на конюшне. Она сказала, что Киззи вернулась домой с лихорадкой и вся покрытая сыпью. Масса сказал, что это «свинка». Кунта очень встревожился, но Белл объяснила, что это обычная детская болезнь. А узнав, что мисси Анне велели держаться подальше от Киззи, пока та не поправится – не меньше двух недель, – Кунта даже обрадовался. Но Киззи проболела всего несколько дней, когда кучер массы Джона, Русби, привез ей нарядную тубобскую куклу от мисси Анны. Киззи в нее просто влюбилась. Она сидела в постели, обнимала куклу, укачивала ее и радостно восклицала, прикрыв глаза от восторга:

– Она такая красивая!

Кунта выскочил из хижины и бросился в амбар. Кукла все еще лежала там, где он ее бросил несколько месяцев назад. Кунта вытер ее рукавом, принес в хижину и сунул в руки Киззи. Девочка засмеялась от радости, увидев куклу. Игрушка понравилась даже Белл. Но Кунта уже через несколько минут понял, что тубобская кукла нравится ребенку больше. Впервые в жизни он по-настоящему разозлился на дочь.

Не порадовало его и то, как радостно встретились девочки после нескольких недель разлуки. Они действительно скучали. Хотя порой Кунте приказывали отвезти Киззи в дом массы Джона, но все знали, что мисси Анна больше любит приезжать к дяде, потому что мать ее вечно жаловалась на шум. Она твердила, что у нее начинает болеть голова, а то и пыталась упасть в обморок – в качестве последнего довода. Об этом Кунте рассказала повариха Омега. Но противостоять энергичной дочери ей не удавалось.

Русби рассказал Белл, что его миссис однажды кричала на девочек: «Вы ведете себя как ниггеры!», а мисси Анна тут же ответила: «Ниггеры гораздо веселее нас, потому что им не о чем беспокоиться!» А вот массе Уоллеру детские шалости доставляли удовольствие. Кунте редко удавалось подъехать к дому по парадной аллее, не услышав хохота и крика девочек, которые носились по дому, двору, саду и даже – несмотря на все запреты Белл – птичнику, свинарнику и амбару. Они забегали даже в незапертые хижины рабов.

Как-то днем, когда Кунта куда-то повез массу, Киззи привела мисси Анну в свою хижину и показала ей флягу с камешками Кунты. Она нашла ее, пока сидела дома со свинкой. Но в тот момент, когда Киззи уже собиралась высыпать камешки, в хижину вошла Белл.

– Не трогай папины камешки! По ним он узнает, сколько ему лет!

На следующий день Русби привез массе письмо от брата. Через пять минут масса Уоллер вызвал Белл в гостиную. Резкий тон его напугал Белл еще в кухне.

– Мисси Анна рассказала родителям, что она видела в вашей хижине. Что это за африканское вуду? Почему твой муж каждое полнолуние кладет во флягу камень? – сурово спросил он.

Белл растерялась:

– Камень? Камень, масса?

– Ты отлично знаешь, о чем я говорю!

Белл выдавила из себя нервный смешок:

– О, понимаю, о чем вы говорите. Это пустяки, масса, это не вуду. Старый африканский ниггер просто не умеет считать – и все, масса. Каждое новолуние он кладет камешек во флягу, чтобы знать, сколько ему лет!

Все еще хмурый масса Уоллер жестом отпустил Белл на кухню. Через десять минут она прибежала в хижину, стащила Киззи с колен Кунты и отшлепала ее по попе с криком:

– Никогда больше не приводи сюда эту девчонку! Я шею тебе сверну, слышишь!

Отправив плачущую Киззи в постель, Белл не сразу успокоилась.

– Я знаю, что в твоей фляге с камешками нет ничего плохого, – сказала она. – Но я тебе говорила, все африканское приносит неприятности! А масса никогда ничего не забывает!

Кунту охватила такая ярость, что он даже ужинать не стал. Он возил массу почти каждый день более двадцати дождей. Он был поражен и взбешен тем, что у хозяина могли возникнуть какие-то подозрения только из-за того, что он считает свой возраст, кидая камешки во флягу.

Прошло две недели, прежде чем напряженность ослабла и мисси Анна снова стала встречаться с подружкой. Они вели себя так, словно ничего не случилось. Кунта уже почти сожалел о своей несдержанности. Когда созрели ягоды, девочки стали бегать вдоль увитых лианами изгородей, выискивая полянки с дикой клубникой. Домой они возвращались с полными ведерками ягод. Их руки и губы были малиновыми от сладкого сока. А иногда они находили другие сокровища – ракушку улитки, гнездо крапивника или проржавевший старинный наконечник стрелы. Все это они демонстрировали Белл, а потом прятали где-то в тайне от всех и отправлялись лепить куличики. Днем они заявлялись на кухню, все измазанные грязью, и Белл отправляла их на улицу мыться у колодца. А потом веселая парочка сидела на кухне и уплетала то, что Белл приготовила для них. После обеда девочки укладывались спать. Если мисси Анна оставалась ночевать, то после ужина с массой она сидела с ним до самой ночи, а потом он отправлял ее к Белл сообщить, что настало время вечерней сказки. Белл приводила столь же уставшую Киззи и рассказывала девочкам сказки о приключениях братца Кролика и братца Лиса – бедолага Лис вечно ухитрялся перехитрить самого себя.

Эта укрепляющаяся дружба между девочками расстраивала Кунту еще больше, чем раньше. Да, отчасти он был рад, что у Киззи такое беззаботное и веселое детство. Он даже соглашался с Белл, что быть домашней любимицей тубобов лучше, чем провести всю жизнь в поле. Но он был уверен, что и тогда, и сейчас Белл с неловкостью смотрит, как девочки бегают и играют вместе. Он точно знал, что хотя бы порой Белл чувствует и боится того же, что и он. Вечерами он смотрел, как она качает Киззи на коленях и напевает какую-то свою песню про Иисуса, и чувствовал, что она боится за свою девочку. Белл всматривалась в сонное личико Киззи, словно хотела предупредить ее, чтобы та не привязывалась к тубобам, сколь бы милыми и славными они ни были. Киззи была слишком мала, чтобы это понять, но Белл слишком хорошо знала, какую боль и несчастья несет доверие к тубобам. Разве не они продали ее, разлучив с двумя дочками? Трудно было даже предположить, что ждет Киззи – что ждет его и Белл. Но Кунта точно знал: Аллах жестоко отомстит любому тубобу, который решит причинить боль их Киззи.