Мистическое кольцо символистов - читать онлайн книгу. Автор: Мария Спасская cтр.№ 47

– Карлинский говорит, что здоровых людей нет. Есть недообследованные.

– Смотри, Софья, я тебя предупредила. Каюсь, я допустила ошибку, не выяснив все сразу и до конца, и готова опротестовать опеку Карлинского. Но для этого нужны веские причины. Тебе есть что рассказать о Карлинском компрометирующего?

Наш разговор мне окончательно разонравился, и я решила его по-быстрому свернуть.

– Лад, ты извини, я тороплюсь, – глухо пробормотала я, но Лада меня знала как облупленную.

– Соня, – устало произнесла доктор Белоцерковская, – мы с тобой всегда отлично ладили. Если решишь перебраться ко мне и дашь согласие, чтобы я оформила опеку на себя, я буду только рада. Но для этого нужно уличить Карлинского в недостойном поведении. Надеюсь, ты умная девочка и все понимаешь правильно.

В трубке послышались короткие гудки, и я сунула аппарат обратно в сумку. А по лестнице уже снова звонко стучали сандалии Веры Донатовны.

– Табличка отлично получилось! Теперь и у нас в Доме культуры будет свой «Клуб кинолюбителей». Дети всегда тянутся к кинематографу. Я чувствую себя ужасной эгоисткой – всю жизнь тут провела, а к отцу в подвал за последние лет пятнадцать так и не нашла в себе силы спуститься. Все откладывала на потом. А «потом» все никак не наставало. Я уже думала, что так и умру с тяжким грузом на душе. Но теперь-то уж я спокойна – ты, Сонечка, отлично со всем справишься и вернешь кинематографу наследие фон Бекка.

Внизу послышались голоса, и я увидела, как вверх по парадной лестнице поднимаются дородная женщина со сложной укладкой на обесцвеченных волосах и улыбчивый парень, кренящийся под тяжестью перекинутой через плечо внушительной сумки.

– Прошу любить и жаловать – Фотостудия и Драматический театр, – указывая на поднимающихся, сообщила Вера Донатовна. – Володя Певцов и Ксения Всеволодовна Гальперина. А это, – старушка развернулась ко мне, – Соня Кораблина.

– Значит, ты, Соня, будешь называться у Веры Донатовны Клуб кинолюбителей, – еще шире заулыбался фотограф, кивнув на установленную Ветровой пластиковую табличку. И уселся рядом со мной.

С другой стороны устроилась руководительница драматического театра. Села и загудела мне в ухо:

– Готовься, Софья! Сейчас начнется!

– Что начнется? – не поняла я.

Ксения Всеволодовна тонко улыбнулась и со значением произнесла, округляя жирно накрашенные губы:

– Прослушивание. Практика показывает, что поступающие в драматический кружок читают в основном трех авторов – Пушкина, Лермонтова и Крылова. Мы с Володей каждый год пари держим – кто в этот раз будет преобладать. Я всегда ставлю на Пушкина, Володя – на Крылова. Не хочешь поставить на Лермонтова?

– Пожалуй, воздержусь.

– А если бы ты участвовала в конкурсе, какого поэта бы выбрала?

– Гарсиа Лорку. Читала бы «Поступь сигирийи» ^[6] в переводе Гелескула.

– А ну, прочти!

Я собралась с мыслями и начала:

Гальперина подняла подведенные синим глаза к расписному потолку и воскликнула:

– Потрясающе! Превосходно! Какой сумасшедший поэт, какие безумные стихи! Ну и ты читала неплохо. А есть другие поэты, о которых сложно сказать, чем они примечательны. Имя вроде всем известно, а ни одного стихотворения никто не вспомнит. Вы ко мне? – любезно осведомилась она у подошедшей к столу пожилой дамы, застывшей напротив таблички «Драматический театр». Из-за спины ее выглядывал мальчонка лет десяти.

– Хочу внука к вам записать, – проговорила посетительница, подталкивая мальчика вперед.

– Стихи прочтешь? Или басню? – улыбнулась ребенку Ксения Всеволодовна.

– Стихи, – буркнул ребенок и завел:

– Андрей Белый, стихотворение «Маг», посвящено Валерию Яковлевичу Брюсову, – явно гордясь внуком, сообщила бабушка.

– Хорошо прочел, и стихи хорошие, никогда раньше не слышала, – похвалила Гальперина.

– Мы специально такие искали, – польщенно зарделась собеседница.

– У вас получилось, – улыбнулась руководительница театральной студии.

Поставила в блокноте цифру один и вписала имя первого кружковца.

Когда бабушка и внук отошли, Ксения Всеволодовна наклонилась ко мне и зашептала:

– О чем я и говорила! Андрей Белый как раз такой поэт, стихи которого мало кому известны. Имя у всех на слуху, а что написал – никто не вспомнит.

Следом за первыми желающими записаться в театральный кружок потянулись другие, и все в основном читали Пушкина, Лермонтова и Крылова. Значительно реже звучали Блок и Ахматова, Цветаева и Пастернак. Иногда баснописца Крылова заменял Лафонтен, и совсем редко – Сергей Михалков и Есенин. Но самой большой популярностью среди чтецов отчего-то пользовался «Федот-стрелец». Вскоре я уже знала сказку Филатова наизусть. И думала, что сойду с ума, слушая в двадцатый раз с сарказмом произносимое тонкими детскими голосами.

Я закрывала глаза и принималась считать до пяти.

Начальник следственного отдела сыскной полиции вышел из подъезда издательства «Скорпион» и в поисках машины огляделся по сторонам. Спасаясь от августовской жары, ротмистр отогнал авто в тенек. Не спускающий глаз с подъезда издательства Герман фон Бекк, привлекая внимание Чурилина, нажал на грушу клаксона. В тот же миг звуки вальса «На сопках Манчжурии» огласили окрестности. Василий Степанович махнул рукой и, приблизившись к авто, забрался внутрь.