Моё собачье дело - читать онлайн книгу. Автор: Маргарита Зверева cтр.№ 19

Это случилось одним дождливым осенним днем. Как страшно звучит такое начало, не правда ли? Но смею уверить вас, что тогда я совершенно не понимала, что происходит, и бурная реакция наших хозяев на необъяснимые обстоятельства была для нас полной загадкой.

В тот день папа вернулся домой намного раньше обычного. Мне даже показалось, что он толком и не уходил. Ни мамы, ни детей дома не было, а мы с сеструхой отдыхали на диване от плотного завтрака. Мы даже не успели разлаяться, потому что никого не ожидали, а лаять просто так мы побаивались. Мало ли кто там лез в дом.

Папа был нервным и злым. Не раздеваясь, он отбросил сумку в угол и упал в кресло, изрядно наследив на ковре. Он пах кислой руганью, горьким отчаянием и сыростью еле сдерживаемых слез. Я навострила уши, в таком состоянии я еще ни разу его не видела.

Папа шумно втянул воздух и погрузил лицо с перекошенным ртом в ладони. Сеструха заерзала рядом со мной, спрыгнула на пол, повиливая хвостом, подошла к папе и ткнула его носом в колено. Иногда она была непосредственнее и отважнее меня. Папа не обратил на нее внимания. Он вообще не двигался. Просто сидел, словно статуя, целую вечность. Мы с сеструхой сначала походили вокруг него, пытаясь хоть немного развеселить, но потом поняли, что дела плохи, и решили предаться ожиданию мамы под лестницей. Дождь на улице все лил и лил.

Как только мама вошла с Сашкой в дом, было уже понятно, что она еще на улице что-то заподозрила. «Машина, — подумала я. — Она увидела машину…» Сашка же была в отменном настроении. Она бросила сапожки и пальто прямо на пол и ускакала наверх, мимолетно стукнув меня и сеструху по макушкам.

Неподдающимися пальцами мама потеребила ремень на куртке, махнула на него рукой и прошла в большую комнату.

— Что случилось? — спросила она еле слышным голосом.

Папа не отвечал.

— Что случилось? — повторила мама уже напористее, и воздух вокруг нее задрожал.

Наконец папа отнял ладони от лица (я удивилась, как они туда еще не приросли) и откинулся на спинку кресла.

— Меня уволили, — скрипнул он так сухо, как будто в горле у него был склад сухарей.

Мама звучно выдохнула и вся обмякла, припав к стенке.

— Ты зачем меня так пугаешь? — проговорила она, слегка хихикнув, и папа уставился на нее в изумлении. — Я уже подумала, что-то с Никусей…

Папа молчал. Мы молчали. Наверху Сашка увлеченно рассказывала что-то неведомым существам.

— Нет, боже упаси, — все же отозвался папа.

— Ну что ж, — пожала плечами мама и отправилась в коридор, справившись наконец с ремнем и сняв куртку. — Главное, чтобы все живы и здоровы были, так ведь?

Я не знала, что такое произошло с папой, так как слово «уволили» не входило в мой обиходный словарный запас, но по его ошарашенному взгляду было видно, что рассчитывал он на другую реакцию со стороны мамы. Пока мама грохотала на кухне кастрюлями и что-то напевала себе под нос, на его лице происходило нечто необыкновенное. Одно кривое выражение сменялось другим, еще более страшным, переходило в узенькую улыбку безумца и снова возвращалось в исходное состояние. Мне стало очень страшно за папу.

Сеструха, конечно, тоже не имела никакого понятия о том, что означало это странное слово, произнесенное папой и ввергнувшее его во временный паралич.

Спустя несколько минут папа скованно поднялся с кресла, еле разогнув ноги и руки, и медленно прошел за мамой на кухню. Мама очень усердно хлопотала с салатными листьями. Папа кашлянул.

— Т-ты, — начал он жалко заикаться, — т-ты, конечно, права, что г-главное — это то…

Мама оставила салат в покое и повернулась к папе.

— В общем, да, — сглотнул папа и выпрямился. Я чувствовала, как он внутренне пытался взять себя в руки. — Я не знаю, поняла ли ты, что я сказал…

— А что я должна была не понять? — сухо проговорила мама, и во мне все заледенело. Творилось что-то неладное. С мамой творилось что-то неладное. Этот тон однозначно не подходил к беззаботному напеванию песенок. — Тебя уволили. Моя ничтожная зарплата никому не нужна. Так что придется продавать все имущество и идти жить под мостом. Все правильно?

Несчастный папа совсем растерялся.

— Ну что ты говоришь? Какой мост? Зачем так?

— Зачем как? — язвительно спросила мама. Я удивленно смотрела на нее и не узнавала свою хозяйку. Еще ни разу я не заставала ее в таком ядовитом расположении. — А что ты предлагаешь теперь делать? Соизволь поделиться предложениями! Я с самого начала говорила тебе, что думать надо. Думать! А ты, как всегда, свой бред нес. Будь как бу-у-удет, все как-нибудь образу-у-уется, нельзя все предугада-а-ать… И что теперь? Ты все предугадал?

— Постой. — Папа поднял руки. — Ты же только что сказала, что главное — это чтобы все живы и здоровы были…

— Но так как теперь все живы и здоровы, можно и о второстепенным подумать. — Воздух вокруг мамы настолько сгустился, что ее стало даже немного хуже видно. — Можно узнать, что ты теперь собираешься делать?

Любопытство во мне боролось со страхом. С одной стороны, хотелось все-таки узнать, что это такое случилось, что смогло превратить маму в огнедышащую мегеру, которую я знала из сказок, читаемых детям перед сном. С другой стороны, терпеть раскаленную атмосферу было крайне тяжело и неприятно. Волны гнева и негодования расходились по кухне и, как спицы, пронизывали все на своем пути и впивались в стены, начинающие нехорошо потрескивать. Я попятилась к лестнице. Наверху даже Сашка замолкла. Я надеялась, что она просто пошла в ванную комнату, но в глубине души знала, что дети ощущают родительские ссоры и сквозь бетонные стены.

— Нет, пока нельзя узнать, — наконец тихо проговорил папа. — Я сам пока не знаю, что мне делать.

— Ну молодец! — никак не могла угомониться мама. — Снова я должна все сама решать и за всех думать?

Тут папино терпение лопнуло.

— Что-о-о?! Это ты все всегда за всех решаешь, оказывается? — чуть не закричал папа, стараясь понизить голос. Но удавалось ему это с трудом.

Все равно Сашка уже все расслышала и поняла. Сверху доносился пронзительный, тонкий запах напуганного ребенка. Я решила, что лучше пойти к ней. В таких условиях ничего более полезного сделать было нельзя. Войдя в детскую, я сразу заметила приоткрытую дверцу шкафа и мысленно вздохнула. От приглушенных криков и льющегося рекой яда весь дом шатался и ходил ходуном, только взрослые этого почему-то не чувствовали. Из шкафа пахло кислотой и сыростью.

— Зачем я вообще старалась из этой дыры мизерной хоть какое-то подобие дома сделать?! — доносились снизу визги.

— А что ты тогда вообще сокрушаешься об этой мизерной дыре?! Плюнь на нее, и все!

— А на образование твоих детей тоже можно плюнуть?!