Энергия и цивилизация - читать онлайн книгу. Автор: Вацлав Смил cтр.№ 111

Использование энергии, таким образом, прямо и линейно связано с качеством жизни только на низких стадиях развития (от качества жизни в Нигере до качества жизни в Малайзии). Нанесенные на график значения показывают заметные отличия между 50 и 70 ГДж/на душу населения, после чего кривая становится более плоской, а затем превращается в горизонтальную линию на уровне (в зависимости от того, какая переменная используется) 100–120 ГДж на душу населения (рис. 6.20). Это значит, что воздействие потребления энергии на улучшение качества жизни – расчитанного с помощью переменных, которые на самом деле имеют значение, а не по количеству частных яхт – достигает уровня насыщения значительно ниже показателей использования энергии, которые обычно наблюдаются в богатых странах. Например, в ведущих экономиках ЕС и Японии это значение составило около 150 ГДж на душу населения, в Австралии – 230 ГДж на душу, в США – 300 ГДж, а в Канаде – около 385 ГДж в 2015 году (ВР 2015). Дополнительный прирост использования энергии приходится на шикарные дома (средний размер семьи уменьшился, а средний размер дома в США более чем удвоился с 1950-х), на роскошные средства передвижения и частые полеты.

Рисунок 6.20. Среднее потребление энергии но душу населения и индекс человеческого развития в 2010 году. Основано на данных из UNDP (2015) и World Bank (2015а)

Более примечательно, что высокое потребление энергии в США сопровождается индикаторами качества жизни, которые ниже не только в сравнении с достижениями ведущих стран ЕС или Японии (где использование энергии составляет половину от американского), но и в сравнении со многими странами, где потребление энергии находится на среднем уровне. Так, по критерию детской смертности в 2013 году США, с показателем 6,6 смертей на 1000 новорожденных занимали 31-е место в мире, ниже не только Франции (3,8), Германии (3,5) и Японии (2,6), но и Греции, где это число было в два раза меньше (CDC 2015). По ожидаемой продолжительности жизни США в 2013 году находились на 36-м месте со средним показателем 79,8 года для обеих полов, что немного лучше, чем на Кубе при Кастро (79,4) и ниже, чем показатели Греции, Португалии и Южной Кореи (WHO 2015а).

Успехи учащихся в странах Организации экономического сотрудничества и развития регулярно оцениваются Международной программой по оценке образовательных достижений учащихся, и последние результаты показывают, что в группе пятнадцатилетних США стоит сразу после России, Словакии и Испании и намного ниже Германии, Канады и Японии (PISA 2015). В науках тинэйджеры США находятся чуть ниже среднего для ОЭСР показателя (497 и 501), в чтении они чуть выше среднего (498 и 496), но гораздо ниже всех процветающих крупных стран Западного мира. Программа, как и любое подобное исследование, имеет слабые стороны, но значительные тренды очевидны: нет ни малейшего признака, что высокий уровень потребления энергии в США каким-либо образом сказался на образовательных успехах страны.

Зависимость современных обществ от непрерывных, надежных и недорогих поставок ископаемого топлива и электричества создает множество политических проблем и способов реагирования на них, как во внутренних делах, так и в международных. Возможно, наиболее универсальной проблемой является концентрация власти принятия решений, происходящая от высоких уровней интеграции в правительстве, в бизнесе, или в военной области. Как отметил один из исследователей (Adams 1975, 120–121), когда «больше энергетических процессов и форм входит в общество, контроль над ними диспропорционально концентрируется в руках немногих, так что меньшее количество независимых решений несет ответственность за все большее высвобождение энергии».

Но по-настоящему серьезные угрозы возникают, когда сверхсконцентрирован-ный контроль сосредотачивается в одном индивидууме, который решает использовать его в агрессивной и разрушительной манере. Результатом такой ситуации могут стать колоссальные человеческие страдания, продолжительные растраты труда и ресурсов, вред окружающей среде и разрушение культурного наследия. Примеры такой чрезмерной концентрации контроля, из-за которой с цепи были спущены деструктивные силы, постоянно встречаются в истории; если измерять только в человеческих потерях, то решения, принятые испанскими королями шестнадцатого века, Наполеоном Бонапартом (1769–1821), императором Вильгельмом

II (1859–1941) или Адольфом Гитлером (1889–1945) привели к миллионам смертей. Испанская конкиста в Америке в конечном итоге привела, прямо (смерти в сражениях или в рабстве) и косвенно (инфекционные болезни и голод) к гибели десятков миллионов человек (Lopez 2014). Серия агрессивных действий Наполеона стоила как минимум 2,5 и как максимум 5 миллионов жизней (Gates 2011). Прусская агрессия стала конечной причиной того, что в Первой мировой войне погибло более 17 миллионов человек, ну а общее количество жертв Второй мировой, среди военных и гражданских, достигает 50 миллионов (War Chronicle 2015).

Но решения двух коммунистических диктаторов, которые смогли превратить собственные мании в ужасающую реальность с помощью значительных потоков ископаемого топлива и энергии, остаются непревзойденными примерами концентрации контроля. В 1953-м, в год смерти Сталина, использование энергии в СССР было более чем в 25 раз выше, чем в 1921-м, когда страна вышла из гражданской войны (Clarke and Dubravko 1983). При этом паранойя диктатора привела к смерти десятков миллионов человек в массовых чистках, переселению целых народов (крымских татар, чеченцев, немцев Поволжья) и погружению потенциально богатейшей страны в экономическую прострацию (Conquest 2007). Сходным образом, в год смерти Мао Цзэдуна, в 1976-м, производство энергии в Китае более чем в 20 раз превосходило показатели 1949 года (Smil 1988). Но решения Великого Кормчего вызвали множество смертей во время Большого Скачка, за которым последовал самый страшный голод в человеческой истории – между 1959 и 1961 годами умерло более 30 миллионов человек (Yang 2012) – а затем разрушительная Культурная революция. Точное число жертв, как и в случае со сталинскими, определить невозможно, но общее количество погибших в 1949–1976 годах может приближаться к 50 миллионам (Dikotter 2010). И хотя вероятность предельной угрозы, термоядерной войны между великими державами, снизилась благодаря уменьшению ядерных арсеналов США и России, она не исчезла окончательно, и решение начать войну может быть принято, не важно, на какой стороне, очень небольшим числом людей.

Не было лучшего примера глобальных политических и экономических последствий контроля над потоками энергии, чем решения, принятые Организацией стран-экспортеров нефти (ОПЕК) после 1973 года. Учитывая важность сырой нефти в современной экономике и ее доминирование на глобальном рынке нескольких стран Ближнего Востока, неизбежно, что любые решения группы индивидуумов, особенно из Саудовской Аравии, чьи громадные мощности по производству нефти обеспечивают ей решающий голос в ОПЕК, будут иметь глубокие последствия для глобального преуспевания. Так, последствием недовольства ОПЕК низкими прибылями и увеличения цен в пять раз в 1973–1974 годах, а затем в четыре раза в 1979-80 годах стал период мировых экономических неурядиц, отмеченный высокой инфляцией и значительным замедлением экономического роста (Smil 1987; Yergin 2008).