Закат империи - читать онлайн книгу. Автор: Олег Суворов cтр.№ 42

Следующий шаг было несложно угадать: Боэций непременно вступится за своего сподвижника, особенно если будет абсолютно уверен в его невиновности. А как можно в этом сомневаться, если у твоего гонца вдруг будут найдены совсем другие письма?.. А потом, когда уже начнётся расследование, суд священной консистории, можно будет распространить это обвинение и на второе лицо в государстве. Как это сделать и каким именно предлогом воспользоваться — вот об этом и думал сейчас Кассиодор, лёжа в собственном тепидарии ^[38] и наслаждаясь массажем и растираниями, которые проделывали над его белым мускулистым телом хорошо обученные бальнеаторы ^[39]. К тому моменту, когда он, бодрый и энергичный, вышел из элеотезия ^[40], решение было готово — следует поговорить с Кирпом. Если этот раб начал предавать своего Боэция, то теперь уже не сможет остановиться и вынужден будет идти до конца — своего собственного или своего господина.

Кассиодор немедленно разослал слуг, которые должны были найти и доставить ему этого сирийца, если он находится сейчас где-то в городе. Когда ему доложили, что раб найден и ждёт позволения войти, Кассиодор уже находился в своём кабинете.

— Введи его, — приказал он своему номенклатору, а сам отложил пергамент, содержавший проект королевского эдикта об очередных подарках готским воинам. Эти ежегодные подарки назывались donativa и вручались как в случае войны, так и в случае мира.

Ждать пришлось недолго, и вскоре Кирп уже стоял перед ним, почтительно согнувшись в поклоне и устремив на Кассиодора свой пронзительный взгляд. Какое-то время они молча изучали друг друга, при этом Кассиодор смотрел открыто и внимательно, а Кирп — исподлобья и выжидательно.

— Так, значит, это ты решил предать своего господина и сыграть роль нового Иуды? — наконец спросил начальник королевской канцелярии, рассчитывая одним этим вопросом смутить своего собеседника.

— Но ведь без помощи Иуды Иисус Христос не смог бы искупить наши грехи и совершить чудо Воскресения! — мгновенно отозвался Кирп.

Кассиодору понравился этот неожиданный ответ, и он одобрительно усмехнулся.

— Так ты оправдываешь предательство?

— Только как средство дать возможность засиять истинной добродетели!

— Хорошее оправдание, позволяющее всегда находиться в ладах со своей совестью!

— О, господин, не каждый может позволить себе содержать такую благочестивую и дорогостоящую особу, которая именуется совестью, не говоря уже о том, что, когда начинают говорить страсти, совесть скромно удаляется...

— Ты обуян страстями? — удивился Кассиодор. — И что это — вино, женщины, игра, деньги?

— О нет! — проворно возразил Кирп. — Это эликсир бессмертия, господин.

— Бессмертия? — ещё больше удивился Кассиодор. — Это ты, раб, мечтаешь о бессмертии? О вечном рабстве?

— Ты меня неправильно понял, господин, — почтительно возразил Кирп. — Я имел в виду бессмертие души, а в ином мире нет деления на души рабов и господ.

— Но ведь души и так бессмертны, — увлечённо заговорил Кассиодор, изумляясь про себя этому странному разговору. — И никакой эликсир для этого не требуется! Все мы после смерти предстанем перед Отцом Небесным и будем осуждены им на вечное блаженство или вечные муки. Так говорит Библия, и всякие сомнения в этом кощунственны.

— Однако ты и сам в этом сомневаешься, господин, — проницательно заметил Кирп, иронично блеснув глазами.

— А ты наглец! — вдруг сказал Кассиодор. — С чего ты взял, что я сомневаюсь в одном из главных догматов христианства?

— Да потому, что все эти догматы рассчитаны на тех, для кого вера дороже разума. А ты, господин, слишком умён, и тебе хочется иметь доказательства, которые не противоречили бы разуму, а подкреплялись им!

Кассиодор только покачал головой и прикрыл глаза рукой. Поразительно, но ведь он действительно занимался поиском таких доказательств и даже написал небольшой трактат «О душе», в котором пытался ответить на главный вопрос: что есть душа? Если она является нематериальной разумной субстанцией, то может существовать и после смерти материального тела, поскольку любая субстанция самодостаточна и не нуждается для своего существования ни в какой другой, кроме разве что главной «сверхсубстанции» — Боге. Но если душа — это всего лишь иная форма телесности, способ жизнедеятельности тела, то она так же неизбежно погибает вместе с телом, как зрение — способ жизнедеятельности глаза — погибает вместе с ним. Пытаясь обосновать предположение о субстанциальной сущности души, Кассиодор исходил из следующего предположения: душа, без сомнения, причастна к познанию интеллигибельных ^[41] сущностей вроде истин математики и метафизики, которые вечны и неизменны, а потому должна быть в чём-то им подобна. То есть если своим разумом мы можем постигать вечные и неизменные истины, существующие в этом мире, например, истины геометрии, то и сам разум должен обладать какими-то свойствами вечности и неизменности.

Однако после этого рассуждения сразу возникало множество сложнейших вопросов. Если дело лишь в вечности разума, подчинённого строгим логическим законам, которые обязательны для всех, то каким образом и в чём душа одного человека отличается от души другого? Как сам Господь в день Страшного суда сможет отличить душу Кассиодора от души Боэция, если они мыслили об одних и тех же вещах по одним и тем же правилам логики? Если же душа — это не только логический разум, но и эмоции, чувства, память, опыт, то как могут все эти психологические свойства претендовать на вечность, если были вызваны временными явлениями вроде сегодняшнего вкусного обеда? Более того, они различны у одного и того же человека в разные периоды его жизни, значит, изменяются со временем, а всё временное тленно. Получался странный парадокс — если душа субстанциальна, то вечным в ней может быть только разум, законы которого едины для всех и который поэтому делает души неотличимыми друг от друга. Память же и эмоции, которыми действительно различаются души людей, вечными быть не могут, поскольку порождены временными явлениями и непрестанно изменяются в течение всей человеческой жизни. Есть, правда, главная эмоция, достойная вечности, — любовь, но снова возникает тот же вопрос: как наши души смогут отличаться друг от друга? Неужели лишь по степени любви?

Впрочем, может быть, душа — это всего лишь наши мысли и эмоции, всё то, что мы подразумеваем под словом «Я»? Однако это самое «Я» никак не может быть вечным, поскольку «Я» семилетнего ребёнка не тождественно «Я» того же самого человека, когда он достигает семидесятилетнего возраста. Более того, оно может быть утрачено ещё при жизни тела — например, после травмы головы или когда человек сходит с ума. Так что же такое душа и как обосновать её субстанциальность, а следовательно, и вечность?