Десант Тайсё - читать онлайн книгу. Автор: Николай Попов cтр.№ 54

— Давно бы избавился от неё для своего и общего блага, — проворчал Воронин.

— Тогда чем же он станет отличаться от всех грешных сидельцев продовольственной управы? — завершил Медведев разговор.

Обрёкший себя на изоляцию, Гольдбрейх уже извёлся в молчании. Даже Агарев перестал шевелишь усами, не замечая настойчивой сигнализации аж пляшущих бровей. Эта дружеская пикировка позволила ему внести свою лепту:

— М-м, всё-таки вы здорово побрили Карла Маркса. Надеюсь, впредь будет сдержанней. Что до Кости... Э-эм, этот выбор я считаю исключительно правильным. Теперь неприлично поминать, а-а, добрым словом прежнюю власть. Но куда денешься от явного факта? Александр Васильевич Суханов по сию пору имеет безукоризненную репутацию. Будь у нас больше таких губернаторов, а-а, зачем революции?.. И это существенно усиливает репутацию самого Константина Алексаныча. Да что там говорить: весь пролетариат города уважает его, а интеллигенция уже следит за ним с понятным интересом. Поверьте мне, это добрый признак. А-а... Эх, разбередили вы меня, перевернули душу... Так много хочется...

С горчайшей слезой Гольдбрейх безнадёжно махнул тряпичной рукой. Любого тронет подобная самоотверженность. Искреннее признание чужой правоты, равное чистосердечному покаянию, чуть не высекло слёзы. Пётр признался:

— Первый раз в жизни вижу такое... Приятно и радостно чувствовать это... Да, в пылу борьбы человек поневоле нагрешил. Но революция — всё, победила. Сейчас истина уже не имеет партийной принадлежности. Сейчас она заключается в том, чтобы вместе сохранить в городе нормальную жизнь. Значит, как обязались в «Декларации», мы вместе должны помогать этому. А люди должны сразу почувствовать перемены и тоже начать активно строить новую жизнь, о которой столько мечтали...

— Вы правы, э-э, Пётр Михалыч, абсолютно! Ведь смысл революции именно в том, чтобы одарить счастьем всех обездоленных, а-а, сначала хотя бы в нашем городе, а после, глядишь, и в остальном мире! — вдохновлялся Гольдбрейх радужной перспективой.

— К сожалению, я не пригоден для такой феерической миссии, — решительно отрёкся злопамятный Медведев.

— Конечно, это не резолюции писать. Но раз вы умеете хорошо сочинять их, — уже легче. Остальному по ходу дела научимся вместе. Поэтому используйте счастливый момент и замолите свои грехи, завтра же решив проблему с хлебом. Видите, какая вам выпала миссия? Будто — Христу. А потом решим остальное. По-дружески. Мирно. Как вы хотели. Договорились? — заключил Арнольд.

— Благодарю за честь. Но вы намерены использовать нас как свечу, дабы растопить её пламенем сургуч и пришлёпнуть своей печатью: сей подвиг свершили мы!.. Па-ардон... Люди должны получить хлеб только из наших рук! — заявил строптивый Агарев.

— Хм, пожалуйста. Можете раздавать его лично сами у всех на виду. Для нас это не имеет значения. Лишь бы накормить, успокоить народ. Договорились? — протянул руку Пётр.

— Будто всё зависит от нас... Это решают в Пекине. Консул ещё ждёт ответ.

— Думаю, уже получил его. Зачем Китаю из-за какого-то пустяка ссориться с Россией? Глупо. Есть возражения? — прижал их к стенке Пётр.

Господа охотно согласились. Только бы уйти отсюда. Солидный Гольдбрейх замешкался у «Форда» с тесноватой дверцей, которая вдруг хлопнула как револьверный выстрел. Котелок слетел с головы, пропав в снежных вихрях. Свистящий, воющий ветер по-свойски трепал космы брошенного старика, глумливо улюлюкал, норовя свалить. Ослепший Гольдбрейх вовсю сопротивлялся.

Обстоятельства требовали новых решений. Махнув рукой на ненадёжный триумвират, наделённый официальными полномочиями, Арнольд явился к китайскому консулу, точно верительную грамоту, вручил телеграмму и поинтересовался, нужно ли мудрому Китаю из-за сущего пустяка портить хорошие отношения с новой Россией? Любезный консул устранил досадное недоразумение простым телефонным звонком. Вдобавок — с радостью, поскольку внезапная остановка хлебных поездов создала на железной дороге хаос. Так оба нечаянно выручили друг друга. Поэтому вместе с удовольствием пообедали, став по-русски закадычными друзьями. А для надёжности тоже вместе встретили на станции первый состав. Ну, как тут ещё не поужинать для закрепления дружбы между великими народами?!

Небесные силы, очевидно, тоже разобрались в ситуации. Ветер устало затих. Появилось всё ещё жаркое солнце. Снег живо исчез. И люди налегке потоками двинулись к Народному дому, в огромном зале которого собрался торжественный пленум Совета, чтобы отметить свершение пролетарской революции. Свободного места вокруг уже не осталось. Но колонны рабочих, матросов, солдат чеканили шаг под шелест знамён или грозные революционные гимны, которые у Народного дома сливались в общий ликующий гул. Все окна были распахнуты.

Когда начались выступления депутатов, — наступила ночная тишь. Люди жадно ловили долетающие слова. Последняя схватка была беспощадной. С триумвирата содрали все фиговые листки. Уже не считая нужным прикрываться красными флагами или цветистыми демократическими лозунгами, он дружно запугивал депутатов адской расплатой за всё большевистские соблазны. Самая жуткая кара ожидалась из-за океана. Агарев так расписал её, что сам задрожал и, тыча в потолок трагически вытянутым пальцем, лишь сипло шипел...

Всем, кто во тьме стоически замер на склонах вокруг Народного дома, подобное лучше бы видеть. Особенно — как с театрально распахнутыми руками по сцене прошаркал белый Гольдбрейх, молча обнял только что избранного Костю и ткнулся губами в щёку, чёрную от щетины. Однако простодушный счастливец не оценил, столь красивого жеста, легкомысленно хмыкнув:

— Надеюсь, этот поцелуй не станет библейским?..

Оскорблённый Гольдбрейх мужественно оскалился в улыбке. Потом еле-еле добрел до семейного дивана. Узнав про отставку, возмущённая жена тотчас ушла к Ману, которого за идейную внешность и революционный пыл избрали секретарём Исполкома. Какое сердце выдержит столько ударов судьбы... Так самый старый марксист Приморья стал единственной в городе жертвой социалистической революции.

Уж теперь наконец-то можно было спокойно перевести дух и проведать спасительницу. Но странная робость возникла в пути к телеграфу, поскольку предстояло не просто выполнить партийное поручение Арнольда, — познакомиться с женщиной, которая впервые шевельнула нетронутую сторону души. Как с ней говорить о заветном? Ведь пока не доводилось так откровенничать. Ещё много всяких разностей смущало Петра, придерживая ноги. Однако всё одолел довод: если она замужем, — остальные страхи напрасны. Это утешение позволило смело приблизиться к нужному оконцу, заслонённому всего тремя посетителями.

За стеклом светились её локоны, чуть певуче звучал голос, напоминая прежний смех... А на правой руке не имелось обручального кольца. Пётр полюбовался тонкими, приятными чертами лица спасительницы и, баюкая воскресшую радость, пошёл за цветами. На соседнем базаре отсветом лета желтели только мохнатые астры. Он взял пышный букет. Попутно узнал от старого китайца, что взамен получит столько же счастья. Дорогой запоздало представил, как подаст этот сноп в небольшое оконце. Получилось комичней прошлого шамканья. Передача поверх стекла тоже выглядела нелепо. Главное же — в любом случае невольно выдаст героиню, которую ждёт немедленная кара.