Дочь любимой женщины - читать онлайн книгу. Автор: Денис Драгунский cтр.№ 74

– Ну что, мир? – она приблизилась к нему, заглянула в лицо.

Виктор Петрович отвернулся и молчал.

– Ага! Ведь я украла у вас ключи, да? То есть я ко всему прочему еще и воровка? Ну, тогда убейте меня! – сказала Лена и довольно-таки глумливо расстегнула две пуговицы на кофточке. – Найф есть? Или ган?

– А?

– Бе! Я уже украла ваши ключи. Я в ваш сейф уже залезла. Это уже случилось, – говорила она, сильно напирая на слово «уже». – Уже нельзя сделать так, чтобы этого не было, потому что это было, понятно? То есть вам нужно с этим жить. А меня – простить. Или убить, если вам так будет легче.

– Я подумаю.

– А пока вы не решили – давайте снова целоваться. Можете вообще сделать мне предложение, между прочим. Я же вам не дочка!

– Ты мне двоюродная сестра. Твой папа – сын моего дедушки. То есть брат моего папы. То есть мой дядя. А дочка дяди – это двоюродная сестра.

– А у католиков очень даже можно! – сказала она. – Давайте перейдем в католики? Тут почти рядом, на Малой Грузинской. Я пошутила. Вы любите маму, мама любит вас, и я тоже. Падчерица-кузина, прикол… Ну всё, мир! Где можно разложить вещи? Что вы на меня так смотрите? Прямо как мама, когда она недовольна. Вам не нравится, что я здесь? Вы меня не любите? Презираете, не принимаете какая я есть? Хотите меня выгнать, да? По глазам вижу, что да. Ну, давайте. Выгоняйте.

– С удовольствием бы выгнал, – сказал Виктор Петрович. – Но я не умею. Мне пятьдесят два года, а я еще ни разу никого не выгонял из дому. Научите.

– Это просто. В мамином стиле. А ну-ка вон из моего дома. И всё.

– А по морде? Или пинка под зад?

– Не обязательно. Просто скажите громко.

– Ладно, – сказал он. – А ну-ка вон из моего дома!

– Это вы мне? – засмеялась она.

– Это я тебе, тебе!

Лена опустила голову, застегнула эти чертовы две пуговицы, повернулась и вышла в коридор. Хлопнула дверь. Виктор Петрович взглянул на ее багаж и решил, что она сама вернется – не через час, так через день, через неделю. Поэтому он взял ее большую дорожную сумку, чтобы отнести в кладовую, – но вдруг сумка заходила ходуном в его руке, и оттуда раздалось мяуканье.

Виктор Петрович выскочил на балкон.

Лена гордо и неторопливо шла по двору к арке.

– Лена! – заорал он. – Леночка!!!

Она обернулась не сразу. Глазами поискала, кто ее зовет. Виктор Петрович стал махать руками – мол, возвращайтесь!

– Что? – крикнула Лена, подойдя поближе. – Не слышу?

– Идите сюда! Скорее!

Лена нарочно сильно – чтобы он заметил – пожала плечами и пошла к подъезду. Через несколько секунд зазвенел домофон.

Сумка тем временем запрыгала по полу. Разъехалась молния и показалась кошачья морда. В ту самую секунду, когда Лена входила в квартиру, кошка выдралась из сумки и выскочила на лестницу.

– Это твоя кошка? – спросил Виктор Петрович.

– Все кошки мира – мои, – торжественно ответила Лена. – Включая маму. Известная кошка.

– Наверное, ее надо поймать?

– Прибежит, – сказала Лена. – Вы только дверь не закрывайте.

11.

В половине второго ночи Виктору Петровичу надоело стеречь Лену и открытую дверь. Он прилег на кушетку в своем кабинете.

Заснул в ту же секунду, как только закрыл глаза.

Ему приснилось, как Ниночка Гнайфер вдруг приехала к ним на дачу.

Мама рассказывала эту историю так подробно, в таких деталях, что Виктору Петровичу уже казалось, будто он сам все прекрасно помнит.

Помнит этот июльский день на даче, такой классический дачный день, как будто в кино какого-нибудь лиричнейшего советского режиссера, Сергея Соловьева или Александра Александрова, – так всегда бывает, когда вспоминаешь родительский рассказ, тем более что дело было, как говорила мама, году этак в шестьдесят шестом – она точно помнила даже день…

Семнадцатого июля, воскресенье.

Поздний завтрак.

Папа и дедушка, мама, няня и он, Витя.

Вся семья за столом. Он даже помнил, как они сидели. Длинный, очень широкий стол. Когда-то за него садились – и дедушка начинал перечислять больших людей, которые жили по соседству. Академики Каплин и Бедросов. Отставной адмирал, ныне директор Океанского института Гуго Августович Вебер, герой тропических экспедиций и детских книжек про акул и осьминогов – кстати, ему акула откусила левую ногу почти по колено, но он ходил на английском протезе – с английским, кстати, ботинком, а летом – с английской сандалией на пластмассовых пальцах – о, как маленький Витя испугался этой ненастоящей ноги Гуго Августовича, торчавшей из просторных летних полотняных штанов – скакал на протезе и менял любовниц, как рассказывал дедушка, – но Витя его видел только одно лето… Хотя ногу запомнил на всю жизнь. А вот Каплина и Бедросова, а также Ремчука и Васновского, министра Мальцева и маршала Кратова не видел вовсе, только по рассказам дедушки помнил все эти фамилии, но знал, кто был кем, и даже мог рассказывать анекдоты про этих людей…

Но тогда за столом сидели всего пятеро, включая няню Полю.

Дедушка и папа сидели по концам стола, мама – ближе к папе, а он с няней – наискосок от мамы, чуть ближе к дедушке. Няня сидела между ним и дедушкой: наверное, чтобы ухаживать за ними обоими, хотя дедушке было всего шестьдесят пять лет. Но у него уже немножко дрожал подбородок.

Дедушка сидел спиной к стеклянной двери, ведущей во двор, но зато лицом к двери в гостиную. Папа – наоборот.

Да. Июль, прохладное утро.

Веранда, кисейные занавески, чуть желтеющие листья берез, гравийная дорожка, обложенная по бокам косо поставленными кирпичами, – о боже! Кино. Что поделаешь, так уж устроена наша воспоминалка.

Вдали – да, именно вдали, ибо до забора было далеко – хлопнула дверца машины. Забор был невысокий и редкий. Видно было, что это такси – машина «Волга» с шашечками. Кто-то, выйдя из машины, открыл калитку – калитки тогда не запирались. Залаял Джерик, немецкая овчарка, старый желто-коричневый пес, – и лениво помчался к забору.

– Фу! – закричала мама. – Джерик, фу! Кто там? Стойте! Здесь злая собака!

Витя слез со стула и вышел на крыльцо. К веранде шагала женщина. Она была в красивом летнем платье и сама красивая. На руках она держала довольно большого мальчика. То есть маленького, но не грудного младенца. Лет двух или даже трех. Все было очень быстро. Джерик, громко гавкая и припадая на передние лапы, подскочил к ней. Она не испугалась, а закричала на него, то есть не закричала, а издала переливчатый и низкий звук, как будто зарычала в ответ, и Джерик остановился, попятился, завилял хвостом и лег, и пополз в сторону, спрятался за домом.