Конан Дойль на стороне защиты - читать онлайн книгу. Автор: Маргалит Фокс cтр.№ 50

Слейтер ответил через несколько месяцев, к тому времени свадьба уже совершилась. «Среди прочего, что говорит о вашем браке твоя дорогая матушка, — „Кати не имеет ни гроша за душой, у нее нет даже стула“», — пишет он и добавляет:

После пренебрежительного ответа от министерства Конан Дойль понял, что Гилмор не станет ничего делать. Государственные органы явно хотели избежать публичного расследования и публичного скандала, который разразился бы в случае, если бы действия полиции и местного прокурора получили широкую огласку. Однако была и другая причина держать Слейтера в тюрьме, о которой Конан Дойль мог не подозревать: судя по государственным меморандумам, власть не знала, что делать со Слейтером в случае его условно- досрочного освобождения — «разрешения на выход», как это называлось в Великобритании. Частные обсуждения на высших уровнях велись уже с 1924 года, когда срок заключения Слейтера в Питерхеде подходил к 15 годам, то есть к стандартной отметке, после которой может рассматриваться условное освобождение. Как показывают официальные документы, государство не желало, чтобы после освобождения Слейтер оставался в Великобритании, но не знало, можно ли депортировать его обратно в Германию.

Британские официальные лица со временем выяснили, что немец, проживший за пределами Германии более десяти лет, автоматически терял гражданство. Меморандум на эту тему, написанный в июле 1924 года, по сути был вердиктом о продлении заключения. «По-видимому, избавиться от Слейтера невозможно, — говорилось в нем. — В этих обстоятельствах, по моему мнению, его пока нужно оставить там, где он находится. После 20 лет срока дело вновь попадет на пересмотр».

Так долго Слейтер мог не продержаться. Дисциплинарные записи показывают, что годы, проведенные в Питерхеде, делали его все более неустойчивым:

Он клялся, что 20-летнюю отметку не пересечет живым. «Бедняга Слейтер говорил нам, что он намерен терпеть Питерхед до конца 20-летнего срока, — позже сообщал Конан Дойлю журналист Уильям Парк. — Если после этого никакая помощь не придет, он намеревался покончить с собой. „Я покажу, что Оскар Слейтер способен умереть храбро“, — таково было его клятвенное намерение положить конец страданиям».

Уильям Парк, преданный своему делу журналист, был при этом человеком невоздержанным. Как показывает переписка с Конан Дойлем, в его личной жизни царил хаос: выпивка, несчастливый брак, частая нужда в деньгах — все как в романах о жалкой доле литератора-поденщика. Профессиональное упорство, похвальное для журналиста, иногда становилось помехой и грозило перерасти в навязчивую идею. «Этот странный, терзающий сам себя фанатик, декларативно заявивший о намерении выпотрошить всю глазговскую полицию» — так назвал его Питер Хант, добавив:

К счастью, Парк мог опереться на Конан Дойля — писатель не раз посылал ему деньги. Под внимательным руководством Конан Дойля Парк начал работать над книгой «Правда об Оскаре Слейтере», основанной на документах и его собственных репортерских материалах, в числе которых было объемное интервью с вдовой Тренча. Из писем с обсуждениями рукописи понятно, что Конан Дойль проверял каждую страницу и обильно предлагал идеи. Книгу он издал сам, через собственное издательство Psychic Press.

Посвященная Джону Томсону Тренчу книга «Правда об Оскаре Слейтере» вышла в июле 1927 года. Как и сам Конан Дойль в предыдущих случаях, Парк выстроил целую цепь — имеющую огромный кумулятивный эффект — нелогичностей и нестыковок в деле Слейтера. Его репортерские поиски позволили найти факты, которые не обнаружил даже Конан Дойль, в том числе два случая подтасовок со стороны полиции и обвинителей.

В первом случае Парк выяснил, что полиция получила ордер на обыск квартиры Слейтера под фальшивым предлогом. Заявление на ордер, поданное местным прокурором Джеймсом Хартом, датировано 2 января 1909 года — в этот день Слейтер прибыл в Нью-Йорк на борту «Лузитании». В заявлении Харт указал, что обыск в квартире необходим потому, что Слейтеру уже предъявили обвинение в убийстве мисс Гилкрист и он «бежал» из Шотландии. Как указал Парк, официальные лица в Глазго знали, что ни одно из этих утверждений не верно. Однако на основании заявления Харта ордер на обыск был выдан.

Вторая подтасовка была связана с несостоятельностью броши в качестве улики — об этом факте полиция тоже знала к моменту прибытия Слейтера в Нью-Йорк. «Теперь, на виду у всего мира, — писал Парк, — освободить арестованного значило признаться в собственных ошибках. Но коли отдан приказ продолжать, то на основании чего было продолжать?»

Ответ, поясняет Парк, можно найти в документе, который Тренч скопировал из архива глазговской полиции и копию которого он перед смертью передал Парку. В этом документе, составленном на ранней стадии расследования, полиция Глазго рассматривала весомость броши как улики против других потенциальных подозреваемых. В изначальной формулировке брошь описывалась как «значительно менее сильная» улика против остальных. Однако в официальной версии документа вместо этих слов было карандашом написано, что брошь является всего-навсего «не более сильной» уликой, чем другие.