Воспоминание о будущем - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Хазин cтр.№ 24

Кроме того, мы уже понимаем, что в соседнем городке цех, который делал телеги, стал мануфактурой и она постоянно наращивает и объемы производства, и качество. И свою продукцию (не обязательно готовые телеги, может быть, и их составные части) мануфактура просто обязана предлагать куда-то за пределы города… И рано или поздно они предложат тому деревенскому мастеру, делающему кузова для телег, свои колеса, которые дешевле, чем те, что делает наш мастер, живущий в соседней деревне…

Собственно, следующим этапом станет предложение крестьянам покупать городские телеги… Некоторые проблемы будут только при определении цены, поскольку исторически она была выражена не в деньгах, а в натуре, но, как показывает опыт, на практике эти проблемы быстро разрешаются (кстати, в этом месте микроэкономика вполне адекватна и эффективна). И более сильная экономическая система навязывает свои ценовые пропорции более слабой. Более старшие читатели хорошо помнят проблемы конфликта города и деревни, связанные с тем, что деревенские жители считали, что горожане всегда завышают цены на свою продукцию и занижают на продукцию сельскую.

А теперь давайте посмотрим, есть ли какие-нибудь варианты спасения для тех, кто в крупную систему (например, городскую систему разделения труда) не входит? Вариантов по большому счету два. Первый – диверсификация поставщиков, второй – диверсификация продаж. Отметим, что и тот, и другой ставят под угрозу уже постоянных партнеров нашего мастера, поскольку и в первом варианте, и во втором они могут не получить колеса для своей продукции. Но откуда наш мастер может взять кузов и передок для своих колес? Тут есть несколько вариантов.

Например, ездят по деревням некие люди, скупают детали телег и берут заказы на готовые телеги. То есть фактически мы имеем схему распределенной мануфактуры. Уже этот вариант практически полностью разрушает наш местный, локальный воспроизводственный контур, состоящий из трех деревень, поскольку такого представителя разделенной мануфактуры не интересует ежедневная поставка продуктов.

Он готов платить деньгами и берет за телеги деньги. Может быть, он и готов взять часть платы живыми поросятами или цыплятами, но не в рамках какого-то фиксированного в веках количества, а в соответствии с некими ценами, которые устанавливаются где-то за пределами нашей деревенской экономической системы. И нет никакой уверенности, что выиграют от этого деревенские мастера или деревенские жители, нуждающиеся в телегах. Но изменить они ничего не могут, поскольку мастер не может долго жить в условиях рисков, которые он не может просчитать (а вдруг его партнер в соседней деревне согласится на уговоры описанных заезжих предпринимателей?).

В сложной ситуации оказывается и феодал, поскольку процесс ценообразования в этой ситуации происходит вне его контроля и он не может точно сказать, сколько же получил его мастер в реальности. В такой ситуации есть опасность, что он занизит полученный доход и, соответственно, недоплатит десятины. А если вдруг, наоборот, дела у него пойдут очень хорошо, то он может попытаться через третьи руки купить хозяйство нашего феодала.

Вариант второй – самому выйти на рынок. Поехать в ближайший город и посмотреть, нет ли там кузовов подешевле, чем ему предлагают партнеры. Сколько там стоят колеса, может быть, выгоднее не поставлять их партнерам, а привозить весной и осенью на ярмарки? У партнеров, конечно, начнутся проблемы – так они должны их решать сами (отметим, что таким образом разрушается и традиционное общество, с его системой ценностей). Кстати, при этом возникают такие же проблемы с ценами, как и в предыдущем случае: они определяются вне рамок, которые могут контролировать и наш мастер, и его феодал.

Есть у нашего мастера и другие проблемы. Предположим, делает он всю зиму колеса и затем, в начале весны, едет на ярмарку. И вдруг обнаруживает, что кто-то привозит туда новые колеса, или похожие, но сильно дешевле, или даже подороже, но существенно лучше, чем были на ярмарке предыдущей. И в результате наш мастер обнаруживает, что либо он не может вернуть кредит (например, своему феодалу) или же что у него нет больше запасов, на которые он может жить и работать дальше. В результате он со своей семьей вынужден пополнить ряды дешевой рабочей силы, которая должна работать здесь и сейчас, чтобы заработать себе и своей семье на еду уже сегодня.

Есть у него и еще один вариант. Например, он может вообще перестать делать колеса, а стать уникальным мастером, скажем, по производству спиц для колес. При этом, конечно, он может и сильно проиграть, например, если обнаружит, что в какой-то момент в городе стали продавать колеса, сделанные из металла. Тут у нашего мастера шансов вообще нет, поскольку металла соответствующего качества в деревне быть не может, он требует уже серьезных металлургических заводов. Кстати, есть пример: в СССР до войны были проблемы с велосипедами, поскольку у нас не умели массово производить металл высокого качества, из которого нужно делать отдельные их детали (например, «звездочки», которые крутят цепь).

Но вернемся к нашему мастеру. У него есть еще один вариант; например, он может продавать свои спицы как балясины для лестниц. Или двинуться по направлению к постмодерну и начать разрисовывать свою продукцию узорами, резными или нарисованными. Тут, впрочем, свои проблемы, поскольку в этом случае ему нужно будет следить не только за развитием технологий, но и за модой. А ведь как только у него появятся новые контрагенты, для него еще встанет вопрос с тем, как разобраться с их финансовым положением!

Эта проблема, кстати, не только Средних веков. Напомню, что сегодня она решается либо за большие деньги путем покупки материалов у спецслужб, либо через рейтинговые агентства. Но жизнь довольно быстро показала, что верить нельзя ни тем, ни другим. В последний раз это ярко проявилось в кризис 2008 г., когда всем стало ясно, что рейтинговые агентства скорее берут деньги у тех, кому они ставят рейтинги, чем говорят правду тем, кто у них эту информацию покупает.

Вопрос: а почему, собственно, нас так волнуют эти риски? Ведь общая-то производительность труда в системе растет! Значит, не исключено, что она вполне компенсирует общие риски системы! Ведь что там говорил Серра? Чем больше профессий (глубже уровень разделения труда), тем богаче город! И на этот вопрос ответ, в общем, довольно простой.

Дело в том, что по мере углубления разделения труда количество профессий и уникальных операций в технологической цепочке растет много быстрее, чем производительность. Можно ли это более или менее просто показать и объяснить? Отмечу, что это принципиально важное место, одно из самых главных во всей нашей теории. Если бы риски в процессе углубления разделения труда росли медленнее, чем производительность, то, возможно, была бы ситуация вечного прогресса, при котором никаких кризисов бы не было и в помине. Точнее, они бы были, но не регулярные, а связанные с уникальными факторами. А это не так, что мы и наблюдаем на практике. Поэтому давайте обсудим эту ситуацию подробнее.

Итак, пусть у нас есть мастер, который делает деревянные колеса, причем его производительность – 10 колес в месяц. Затем он находит новых мастеров, первый из которых готовит деревянные заготовки, второй – спицы для колес, кузнеца, который делает различные металлические детали, и, наконец, сам он собирает из всего это колеса. То есть становится координатором некоторой экономической группы. Теоретически, их совместная производительность должна вырасти. Однако в реальности все куда сложнее.