Как работает мозг - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Пинкер cтр.№ 174

Страница

Даже защитники прав матерей нередко признают, что свои заявления им нужно формулировать в терминах интересов ребенка (перегруженная заботами мать – плохая мать), а не в терминах интересов матери (перегруженная заботами мать несчастлива).

Более консервативно настроенные критики от имени общественности тоже начали обращать внимание на то, что интересы родителей и детей могут расходиться. Барбара Дафоу Уайтхед проанализировала данные, показывающие, что половое воспитание не приносит ожидавшихся от него плодов в виде сокращения числа подростковых беременностей. Сегодня подростки знают все о сексе и связанных с ним рисках, однако девочки все равно беременеют – вполне вероятно, потому, что ничего не имеют против рождения детей. Если родители подростков против этого, им приходится навязывать свои интересы, не просто просвещая подростков, но и более строго контролируя их (сопровождая их и ограничивая время пребывания на улице) ^[516].

Я упоминаю здесь эти дебаты не для того, чтобы принять ту или иную сторону, а чтобы привлечь внимание к тому, какое значение имеет конфликт родителей и потомства. Эволюционное мышление нередко называют «редукционистским подходом», цель которого – переоценить все социологические и политические проблемы и представить их как технические проблемы биологии. Авторы подобной критики все путают. Свободный от идей эволюции подход, преобладавший в течение десятилетий, представлял воспитание как техническую проблему определения того, с помощью каких методов можно вырастить лучших детей. Важнейший вывод Триверса заключается в том, что решения, касающиеся воспитания детей, по определению связаны с тем, как распределить скудные ресурсы – время и силы родителей, – на которые вполне обоснованно претендуют сразу несколько сторон. С учетом этого, воспитание детей всегда отчасти будет являться вопросом не только психологии и биологии, но и этики и политики.

С тех пор как Каин убил Авеля, отношения между братьями и сестрами всегда представляли собой туго сплетенный клубок из множества эмоций. Поскольку они – представители одного и того же поколения, и притом хорошо знающие друг друга, они реагируют друг на друга как личности: они могут любить или не любить друг друга, соперничать, если они одного пола, или испытывать сексуальное влечение друг к другу, если они разного пола. Поскольку они – близкие родственники, к их чувствам добавляется достаточно сильная привязанность и сплоченность. Тем не менее, хотя их генетический код и совпадает на 50 %, на 100 % он совпадает у каждого из них только с самим собой, поэтому у братской или сестринской любви есть предел. Будучи отпрысками одних и тех же родителей, братья и сестры соперничают за инвестиции родителей во всем – начиная с отнятия от груди и заканчивая завещанием. И хотя частичное совпадение генетического кода делает пару сиблингов естественными союзниками, оно также делает их противоестественными родителями, и эта генетическая алхимия охлаждает их сексуальное влечение друг к другу ^[517].

Если бы у людей рождался единственный выводок из n совершенно взаимозаменяемых близнецов, конфликт родителей и потомства превращался бы в бой без правил между близнецами, каждый из которых требовал бы больше, чем ему полагается. Однако все дети различаются – хотя бы тем, что каждый рождается в свое время. Родители могут не захотеть инвестировать одну n-ную долю своей энергии в каждого из своих n – детей. Вместо этого они, как любой компетентный специалист по управлению инвестиционным портфелем, могут попытаться выбрать наиболее и наименее перспективных и распределить инвестиции соответственно. Решения по распределению инвестиций – это не осознанный прогноз того, сколько внуков можно ожидать от каждого ребенка, а эмоциональные реакции, которые были отлажены естественным отбором таким образом, чтобы максимизировать количество потомков в той среде, в которой мы эволюционировали. Хотя просвещенные родители изо всех сил стараются никого не выделять, им это не всегда удается. По данным одного исследования, целых две трети матерей в Великобритании и США признают, что любят одного из своих детей больше, чем остальных.

Как же родителям сделать «выбор Софи» и пожертвовать одним из своих детей, когда этого требуют обстоятельства? Теория эволюции предполагает, что главным критерием в этом случае является возраст. Детство – это минное поле, и чем старше становится ребенок, тем больше родителям повезло, что он все еще жив, и тем более незаменимым он становится как ожидаемый источник внуков – вплоть до достижения половой зрелости. (С этого момента начинается обратный отсчет репродуктивного возраста и ожидаемое от ребенка количество потомства постепенно сокращается.) Например, статистические данные показывают, что четырехлетний ребенок в обществе охотников-собирателей в среднем даст родителям в 1,4 раз больше внуков, чем новорожденный; восьмилетний ребенок – в 1,5 раза больше, а 12-летний – в 1,7 раз ^[518]. Следовательно, если у родителей уже есть ребенок, когда у них появляется младенец и они не могут прокормить обоих детей, они должны пожертвовать младенцем. Ни в одном человеческом обществе родители не жертвуют старшим ребенком, когда рождается младший. В нашем обществе вероятность того, что родитель убьет ребенка, неуклонно снижается по мере увеличения возраста ребенка, особенно заметно – в течение первого года, когда ребенок особенно уязвим. Когда родителей просят представить утрату ребенка, они говорят, что будут больше горевать о старшем ребенке – до подросткового возраста.

Динамика показателя ожидаемого горя почти полностью совпадает с продолжительностью жизни детей в племенах охотников-собирателей.

С другой стороны, младший ребенок, будучи более беззащитным, больше нуждается в ежедневной помощи родителей. Родители заявляют, что испытывают к младшим детям более нежные чувства, даже несмотря на то, что старших они больше ценят. Подобные соображения начинают меняться, когда родители становятся старше и становится все более вероятным, что младший ребенок может стать у них последним. Откладывать ресурсы уже не для чего, и младшенького в семье скорее всего будут баловать. Родители также оказывают предпочтение детям, которых можно цинично описать как более удачные вложения: более энергичным, более миловидным и более одаренным.

Учитывая, что родители склонны выбирать любимчиков, потомство не может не испытывать давление отбора в сторону манипулирования решениями родителей об инвестициях в свою пользу. Дети исключительно тонко чувствуют фаворитизм родителей, в том числе уже в зрелом возрасте и даже после смерти родителей. Им приходится рассчитывать, как наилучшим образом использовать карты, которые им раздала природа, и ход той непредсказуемой партии, в которой они участвуют с рождения. Историк Фрэнк Саллоуэй утверждал, что тот самый трудно поддающийся описанию не-генетический компонент личности представляет собой совокупность стратегий по соперничеству с братьями и сестрами за родительские инвестиции, и именно это объясняет тот факт, что дети в одной и той же семье вырастают столь разными. Каждый ребенок развивается в собственной семейной среде и формирует собственный план того, как пережить детство. (Эта идея – альтернатива предположению Харрис о том, что личность – это стратегия выживания в группах сверстников, хотя не исключено, что и та, и другая версия справедливы.)

Страница