Кибериада. Сказки роботов - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Лем cтр.№ 55

Трурль, чернее ночи, вернулся в свои покои, и подсматривай кто за ним, непременно услышал бы, как он ходит от стены к стене в поисках средств спасения. Тем временем в парке слышен был шум – это каменщики, должные ремонтировать стену парка, из интереса влезли в женотрон и как-то его запустили, и потребовалось вызывать пожарных, поелику изнутри они выпрыгивали столь пылая страстью, что аж дым стоял коромыслом.

Тогда-то Трурль использовал другой набор, куда вошли делиризатор и тривиальница. Но и эта вторая попытка, скажем сразу, ни к чему не привела. Принц не разлюбил Амарандину, напротив – еще сильнее стали его чувства. Трурль снова прошел немало миль в своих комнатах, до поздней ночи читал профессиональные учебники, пока обессиленно не швырнул их в стену, а назавтра просил Магната Подбронного устроить ему аудиенцию у короля. Допущенный пред лицо Его Величества, так он сказал:

– Милостивый мой господин, ваше Королевское Величество! Разлюбляющие системы, которые я использовал, суть сильнейшие из возможных. И сына твоего, покуда он жив, не удастся подвергнуть разлюблению – вот правда, которую не могу скрывать от Вашего Величества.

Король молчал, подавленный этой новостью, а Трурль продолжил:

– Несомненно, мог бы я его одурить, синтезировать из доступных мне параметров Амарандину, но раньше или позже принц узнал бы об этом коварстве, дойди до него новость о судьбе настоящей принцессы. Оттого остается лишь один выход: королевич должен взять принцессу в жены!

– Ха, мой чужеземец! В том-то, собственно, и проблема, что никогда император не отдаст ее моему сыну!

– А если бы стал он побежден? Когда бы пришлось ему договариваться, как проигравшему, о милости?

– Хм, тогда-то – конечно, но неужто ты хочешь, чтобы я вверг два великих государства в войну, причем без полной уверенности в успехе и затем лишь, чтобы получить для сына руку императорской дочки? Не бывать этому!

– Другого решения я и не ожидал от вашего королевского величества! – сказал спокойно Трурль. – Но все же разными бывают войны, а та, которую я задумал, совершенно бескровна. Поскольку мы не станем нападать на государство императора оружием. Ни одного жителя его не лишим жизни, поскольку будет все ровно наоборот!

– Что сие должно значить? – воскликнул король. – О чем ты?

По мере того, как Трурль нашептывал свои тайны на ухо королю, мрачное дотоле лицо монарха постепенно веселело, пока он не воскликнул:

– Делай же, что задумал, дорогой мой чужеземец, и пусть небо будет тебе в помощь.

Назавтра же королевские кузни и мастерские приступили к изготовлению множества метателей, сооружаемых согласно представленным Трурлем планам – весьма мощных и совершенно непонятного предназначения. Расставили их на планете, замаскировали, чтоб никто ни о чем не догадался. Одновременно Трурль день и ночь сидел в королевской лаборатории кибернетики, колдуя над таинственными котлами, в которых булькали загадочные отвары, а когда б какой шпион пытался следить за ним, ничего бы не узнал, кроме того, что время от времени в закрытых на все засовы залах лаборатории раздается повизгивание, а докторанты и ассистенты бегают сломя головы с кучами пеленок.

Бомбардировка началась неделю спустя, в полночь. Нацеленные старыми канонирами стволы как один вознеслись, целясь в белую звезду императорской державы – и дали залп: не смерто-, но жизненосный. Поскольку Трурль стрелял младенцами; детометы его осыпали империю неисчислимыми мириадами пищащих младенчиков, которые, быстро подрастая, цеплялись за конных и пеших, и было их столько, что от попискиваний «мама» да «плапла», как и от «пи-пи» и «а-а», трясся воздух и лопались перепонки. И продолжался сей детский потоп, пока экономика империи не смогла его больше выносить и не встал пред глазами всех призрак катастрофы; с неба же, толстенькие и веселенькие, продолжали падать малыши и бутузы, и день превращался в ночь, когда они все вместе взмахивали пеленками. Тогда-то императору пришлось молить короля Протрудина о пощаде, а тот пообещал отказаться от бомбардировок при условии, что сын его сможет взять принцессу Амарандину в жены. На что император с великой поспешностью согласился. Тогда детометы заткнули, женотрон ради безопасности Трурль собственноручно разобрал, и как первый дружка жениха, в одеждах, сверкающих от драгоценностей, с маршальским жезлом в руках, правил он поднимаемыми тостами на громкой той свадьбе. Потом же загрузил ракету дипломами и верительными ленными грамотами да всеми богатствами, что ему король и император даровали, и вернулся, в сиянье славы, домой.

Не жестокостью досаждал своим подданным король Балерион Кимберский, а пристрастием к увеселениям. И опять же – ни пиров он не устраивал, ни оргиям ночным не предавался; невинные забавы были милы сердцу королевскому: в горелки, в чижика либо в палочку-выручалочку готов был он играть с утра до вечера; однако всему предпочитал Балерион прятки. Ежели требовалось принять важное решение, подписать декрет государственного значения, побеседовать с послами чужезвездными или же дать аудиенцию какому-либо маршалу, король немедля прятался и под страхом суровейших наказаний повелевал себя искать. Бегали тогда придворные по всему дворцу, заглядывали в башни и рвы, простукивали стены, так и этак переворачивали трон, и поиски эти нередко затягивались, ибо король каждый раз придумывал новые тайники и укрытия. Однажды не дошло до объявления сугубо важной войны лишь потому, что король, обвешавшись стекляшками и финтифлюшками, три дня висел в главном дворцовом зале, изображая люстру, и посмеивался исподтишка над отчаянной беготней придворных.

Тот, кто его находил, немедленно награждался званием Великого Открывателя Королевского; числилось таких Открывателей при дворе уже семьсот тридцать шесть. Ежели кто хотел попасть в доверие к королю, непременно следовало ему поразить монарха какой-то новой, неизвестной игрой. Нелегко это было сделать, ибо был король весьма сведущ в этом вопросе: знал и древние игры, например чет-нечет, и новейшие, с обратной связью, на манер кибернетического праздника весны, время от времени говорил он также, что все есть игра либо развлечение – и его правление, и весь свет.

Возмущали эти речи, легкомысленные и неразумные, степенных королевских советников, а более всех страдал старейшина дворцового совета, достопочтенный Папагастер из древнего рода матрицианского, видя, что для короля нет ничего святого и что даже собственное высочайшее достоинство решается он подвергать осмеянию.

Наибольший, однако, ужас охватывал всех, когда король, поддавшись внезапному капризу, начинал игру в загадки-отгадки. С давних пор увлекался он этой игрой и еще во время своей коронации поразил великого канцлера вопросом, различаются ли между собой патер и матерь, и если да, то чем.

Король вскорости уразумел, что придворные, которым задает он загадки, не слишком тщатся их разгадывать. Отвечали они, лишь бы ответить, впопад и невпопад, что безмерно Балериона гневало. Изменилось дело к лучшему лишь с тех пор, как король заявил, что назначение на придворные должности будет зависеть от результатов отгадывания. Посыпались разжалования и пожалования, и весь двор волей-неволей участвовать начал в играх, придуманных его королевским величеством. К глубочайшему прискорбию, многие сановники решались обманывать короля, и тот, хоть и был добрым по натуре, такого поведения стерпеть не мог. Главный маршал королевский осужден был на изгнание за то, что на аудиенциях пользовался шпаргалкой, укрытой под горловиной панциря; вряд ли бы это обнаружилось, если б некий генерал, его недруг, не сообщил об этом потихоньку королю. Также и старейшине дворцового совета Папагастеру пришлось распрощаться со своей должностью, ибо не знал он, где находится самое темное место в мире. По прошествии некоторого времени дворцовый совет состоял уже из самых ловких во всем государстве разгадывателей кроссвордов и ребусов, а министры и шагу не ступали без энциклопедии. Под конец достигли придворные такой сноровки, что давали правильные ответы еще прежде, чем король заканчивал вопрос, и дивиться этому не приходилось, поскольку и придворные, и король были постоянными подписчиками «Правительственной газеты», в которой вместо скучных приказов и указов публиковались преимущественно шарады и массовые игры.