Тьма надвигается - читать онлайн книгу. Автор: Гарри Тертлдав cтр.№ 75

Мышцы животного плавно перекатились под кожей. Эфориель рванулась сквозь волны, целясь в противника острой мордой. Имя Мезенцио, должно быть, усыпило бдительность альгарвейца, ибо тот позволил Корнелю и Эфориели приблизиться невозбранно и слишком поздно понял свою ошибку. Эфориель протаранила бок его левиафана под левым грудным плавников. От удара Корнелю едва не слетел со спины зверя, невзирая на упряжь и страховочный фал. Альгарвейский левиафан забился в мучительном недоумении, подобно человеку, получившему внезапно удар под дых.

Когда Эфориель шла на таран, челюсти ее были сомкнуты. Теперь она вгрызлась в шкуру врага. Морская вода заалела от крови. Корнелю расхохотался, увидав, что альгарвейский подводник барахтается в воде, вылетев из седла. Эфориель не тронула его. Ее не учили бросаться на плывущих людей – слишком велик был шанс, что она набросится на собственного наездника, если тот по случайности отцепится.

В других обстоятельствах Корнелю мог бы захватить противника в плен, но сейчас он сомневался, что на Сибиу осталось место, куда альгарвейца можно доставить для допроса. А в стороне уже показались новые фонтаны – следовало предположить, что это плывут на подмогу врагу левиафаны.

Когда Корнелю дал команду Эфориели оставить противника в покое, ему показалось, что зверь ослушается. Однако дрессировка переборола инстинкт. Эфориель позволила раненому врагу скрыться в морских глубинах. Подводник решил про себя, что обученный на архипелаге зверь никогда не бросил бы так своего седока – но альгарвейцы, как он выяснил к своему несчастью, были мастера на иные трюки.

И левиафанов у них было много.

– Мезенцио! – кричали седоки, подгоняя своих зверей к видимой одному из них цели.

Корнелю не надеялся, что их удастся обмануть, как первого встреченного им альгарвейца: редкие трюки можно повторять. Отступить перед численно превосходящими силами противника он тоже не стыдился. Подводник надеялся уйти от преследования и затем отправиться на поиски сибиан, не сдавшихся еще захватчикам.

На войне, однако, надеешься часто на одно, а получаешь совсем иное. Альгарвейцы, загонявшие Эфориель, были лучшими наездниками на флоте, и левиафаны их были свежи. Они гнали Эфориель на юг от Фокшани и собирались, по-видимому, вовсе изгнать ее из сибианских вод.

Как назло, над левиафаном и его седоком закружил дракон, помогая альгарвейским преследователям не сбиться со следа. Драколетчик, без сомнения, держит связь со штабом при помощи кристалла. Если один из вражеских подводников оснащен так же… значит, альгарвейцы потратили немало сил, чтобы организовать взаимодействие своих войск на том уровне, которого прежние военачальники даже вообразить не могли.

Вслед за первым прилетел еще один дракон. Этот приволок под брюхом связку ядер и попытался забросать ими Эфориель, однако меткости летчику недоставало – оба ядра рухнули в воду далеко за хвостом намеченной цели. Одно едва не накрыло альгарвейских подводников.

Корнелю понадеялся, что враг отступится после этого, но нет – проклиная альгарвейцев, моряк вынужден был отступать на юго-восток, в единственном направлении, которое оставили свободным загонщики.

– В Лагоаш меня загоняете, да? – заорал он, обернувшись и грозя противникам кулаком.

Лагоаш сохранял нейтралитет. Если Корнелю ступит на тамошний берег, его интернируют и не выпустят, пока война не окончится – это лучше, чем оказаться в плену, но ненамного. Подводник осыпал лагоанцев руганью еще чернее той, что лил на головы альгарвейцев. В Шестилетнюю войну Лагоаш и Сибиу сражались борт о борт, но сейчас купцы с большого острова предпочли свои барыши кровопролитию.

И, словно вызванный мыслью, с юга по становой жиле примчался лагоанский патрульный катер. Корнелю мог бы увильнуть от него – океан велик, а катер не в силах покинуть силовой канал, из которого черпает энергию. Но если уж ему предстоит оказаться в лагере для интернированных, то лучше раньше, чем позже. Так лагоанцы скорей выслушают его просьбы о дальнейшей судьбе Эфориели, чем если он высадится прямо у них на берегу. И подводник замахал руками, заставил левиафана дыбом встать над водою и вообще сделал все, чтобы его заметили.

Развернувшись, альгарвейские подводники направились назад, на захваченные острова Сибиу. Корнелю вновь погрозил им кулаком и принялся ждать приближения лагоанского корабля.

– Кто можешь ты быть? – осведомился с палубы офицер не то по-сибиански, не то по-альгарвейски.

Корнелю оттарабанил свое имя, звание и подданство. К его изумлению, лагоанцы разразились приветственными кличами.

– Добрая встреча, друг! – хором сказали сразу несколько человек.

– Друг? – изумился Корнелю.

– Да, друг, – ответил офицер на скверном сибианском. – Лагоаш теперь воюет с Альгарве. Нет слышал ты? Когда Мезенцио вашу страну вторгнул, король Витор объявляет война. Мы теперь все друзья, да?

– Ага, – устало согласился подводник.

Скарню оглядел строй.

– Солдаты, – объявил он с неохотой, – рыжики захватили королевство Сибиу. Это вы уже, наверное, слышали. – Он подождал согласных кивков и, дождавшись, продолжил: – По мне, так это глупость. Лагоаш теперь опасней для них, чем в лучшие дни могла быть Сибиу. Но если б у альгарвейцев была хоть капля ума, какие они были б альгарвейцы?

Ответом ему послужили кивки и пара робких улыбок. Капитан порадовался бы им больше, если б улыбались лучшие солдаты в роте, а не горстка олухов, которые поутру не думают о вечере, а про завтрашний день для них и речи нет.

– Мы не можем переплыть море, чтобы помочь островитянам, – продолжал он, – поэтому мы сделаем что сможем. Король Мезенцио, должно быть, снял с фронта большую часть армии, когда захватил Сибиу. Это значит, что на пограничных укреплениях не осталось рыжиков, чтобы остановить наш решительный удар. Мы прорвем линию крепостей и посеем хаос и разрушения в альгарвейском тылу.

Те, кто прежде улыбался, захлопали в ладоши. Еще несколько человек улыбнулись – большей частью юнцы. Остальные стояли молча. Скарню сам изучал линию альгарвейских крепостей, изучал, пока они не стали знакомы ему, как линии на собственной ладони. До тех пор, покуда в укреплениях остается хоть один человек, взять их приступом будет непросто. Скарню понимал это. И большинство солдат – тоже. Однако капитан получил приказ.

А еще он получил в наследство дворянскую гордость.

– Помните, солдаты, я не пошлю вас туда, куда не осмелюсь ступить сам, потому что буду с вами на передовой. И все мы отдадим свои силы на благо отечества, за нашего короля. За короля Ганибу и за победу! – крикнул он.

– За короля! – эхом отозвался строй. – За победу!

Солдаты ликовали шумно. Почему бы нет? Ликование ничего им не стоило и опасности в себе не таило.

Уловив, что Скарню свою речь закончил, перед строем вышел сержант Рауну. Он покосился на капитана, ожидая разрешения выступить. Скарню кивнул. Без капитана рота могла обойтись, а вот без сержанта Скарню не справился бы. Ветеран-унтер делал вид, будто не знает этого. Скарню прекрасно понимал, что это всего лишь поза. Ему стало интересно, многие ли капитаны вправду верят, что ротный сержант считает их незаменимыми. Выходило, что слишком многие.