Тьма надвигается - читать онлайн книгу. Автор: Гарри Тертлдав cтр.№ 68

– Он был очень мил, – только и ответила Ванаи.

«Даже симпатичен – на кряжистый, смуглый фортвежский манер», – промелькнуло у нее в голове. Но, совершив одну ошибку, она не решилась усугубить ее, высказав еще одну мысль вслух.

Дед, впрочем, и не нуждался в этом, чтобы продолжить нытье. В конце концов Ванаи надоело его слушать, и она вышла прогуляться во внутренний дворик. Но и там ей не удалось задержаться. Во-первых, под стылым ветром ее тут же пробрал озноб. Солнце едва проглядывало из-за серых холодных туч. Цветы, украшавшие двор весной и летом, увяли, и дворик казался убежищем куда менее уютным, чем думалось Ванаи поначалу. Струя фонтанчика посреди двора падала в алебастровую вазу – настоящую древность имперских времен. Но и это зрелище не успокоило ее сердца. Ванаи поджала губу. Жить с дедом – все равно что жить с ископаемой вазой. В лишних напоминаниях она не нуждалась.

Уж скорей она прошлась бы по улицам Ойнгестуна. Но в последние недели, когда деревню взялись обходить дозором альгарвейские солдаты, она старалась пореже выходить из дому. Захватчики совершили не так много преступлений: куда меньше, правду сказать, чем она ожидала, когда город только попал в их руки. Но могли совершить. Для фортвежца Ванаи могла найти доброе слово, но для рыжика? В отношении альгарвейцев она с Бривибасом была полностью согласна. Почему нет? Собственно, а как она могла разойтись с ним во мнениях? Бривибас научил ее всему. Но эта мысль не приходила ей в голову – не более, чем рыбу тревожит окружающая ее вода.

– Внучка! – окликнул Бривибас из своего кабинета, где они повздорили.

Наконец – куда медленнее, чем следовало бы – он сообразил, что серьезно обидел ее.

«Жаль, что никто из древних кауниан не написал трактата о воспитании внучек! – подумала Ванаи. – Тогда дед справился бы лучше».

Отвечать ей не хотелось. Ей вообще не хотелось общаться с дедом. Вместо того чтобы вернуться в кабинет, она через другую дверь шмыгнула в гостиную. Бривибас оставил свой след и там, как и во всем доме. Скудную меблировку в классическом – крайне неудобном – стиле почти заслоняли книжные полки. Украшениями служили или каунианские древности, или поделки в стиле тех же древностей: статуэтки, раскрашенные кувшины, флакончик из мутного стекла, пролежавший под землей добрую тысячу лет. Ванаи была знакома с этими вещицами всю жизнь и знала их так же верно, как форму собственных ногтей. Сейчас ей внезапно захотелось расколотить все вдребезги.

На стене висела репродукция старинной картины, изображавшей Колонну каунианских побед в далеком Приекуле. Ванаи вздохнула. Представить себе каунианские победы ей сейчас было тяжеловато. И державу, населенную почти без исключения каунианами, как Валмиера, – тоже. Каково это – жить в стране, где все более-менее похожи на нее саму? В голову приходило только одно слово – «роскошно». Кауниане Фортвега, оставленные на варварском берегу отступающими волнами погибшей империи, подобной роскоши не ведали.

Ванаи шагнула в кухню. Там на стене висел терракотовый барельеф, изображавший толстопузого бесенка с огромной пастью. Ее предки во времена империи полагали, что так выглядит демон прожорливости. Тщательные магические исследования с тех пор достоверно показали, что такого демона не существует. Ванаи результаты исследований были глубоко безразличны. Ей барельеф нравился. Если бы демон прожорливости существовал на самом деле, именно так он и выглядел бы.

Если бы демон прожорливости существовал на самом деле, он отворотил бы нос от скудных припасов в кладовой. Сыр, ломоть хлеба, грибы, низки чеснока и лука, неуклонно убывающая колбаса… не так много, чтобы удержать душу в теле.

Бривибас не заботился о том, что ест, – а порой и о том, ест ли вообще. Разум его правил телом безраздельно. Ванаи иногда жалела, что устроена иначе. Дед ожидал от нее такого же самоотречения, хотя и гневался на тех, кто судил об окружающих по себе. А вот Ванаи любила вкусно поесть. Поэтому девушка взялась за стряпню, как только подросла настолько, что смогла достать до плиты. И, пока не началась война, неплохо справлялась с этим делом, невзирая на бедность.

Теперь… теперь даже за деньги не всегда можно было раздобыть еды. Становые караваны везли то, что приказывали альгарвейцы, а не то, в чем нуждались города и деревни покоренного Фортвега. Рыжики забирали себе все, что приглянется. В боях многие фермы оказались разрушены, а крестьяне погибли или попали в плен.

При мысли о том, что случится дальше, Ванаи становилось страшно. На ее памяти в Фортвеге не случалось голода, но она читала о нем в летописях. Если так пойдет и дальше…

В дровяном сарае и ящике для угля тоже было пустовато. Особенно тяжело становилось доставать уголь. Могло вскоре так случиться, что у них останется еда, но не на чем будет ее приготовить.

Поглощенная столь мрачными размышлениями, Ванаи не услышала, как в кухню вошел Бривибас.

– А, вот ты где, внучка, – промолвил он.

– Вот и я, – покорно согласилась Ванаи.

– Я, – пробормотал дед, – стремлюсь поступать в твоих лучших интересах. Может быть, не всегда верно, но всегда с мыслью о твоем благе.

Не без удивления девушка осознала, что дед пытается – на свой чопорный лад – извиниться.

– Я понимаю, дедушка, – ответила Ванаи.

Спорить с Бривибасом не было проку. Кроме того, увидеться с Эалстаном она теперь сможет разве что случайно. Рано или поздно Бривибас поймет это сам и, если повезет, перестанет донимать ее.

– Нарезать вам хлеба с сыром? – спросила она, надеясь отвлечь деда от мыслей о фортвежском юноше.

– Нет, не трудись. Я не голоден, – ответил Бривибас.

Ванаи кивнула; у деда редко просыпался аппетит. И тут, к ее изумлению, старик просиял.

– Я уже рассказал тебе вчерашние новости?

– Нет, дедушка, – отозвалась Ванаи. – А что за новости? До Ойнгестуна они добираются так редко, что я была бы рада почти любым.

– Мне пришло письмо из редакции екабпилсского «Журнала каунианской археологии», – ответил старик, именуя Громхеорт старинным имперским именем. – Сообщают, что альгарвейские оккупационные власти вскоре позволят им возобновить публикации, так что мои исследования вновь найдут путь к ученым.

– Это действительно добрая весть, – согласилась Ванаи.

Лишенный возможности печататься, Бривибас был еще капризней обычного. Кроме того, от безделья он пытался проследить за каждой мелочью в доме.

– В общем и целом добрая, – отозвался старик и возмущенно добавил: – Если не считать того, что отныне статьи должны быть поданы или на фортвежском, или на альгарвейском. Письма на классическом каунианском, истинном языке науки, по приказу оккупантов приниматься не будут.

Ванаи вздрогнула, хотя на кухне было тепло.

– Какое право имеют рыжики запрещать наш язык? – спросила она.

– Право, которое понимают лучше всего, – право завоевателя, – безрадостно отозвался Бривибас и вздохнул. – Я уже много лет не пытался всерьез воспользоваться своими знаниями фортвежского – кому бы пришло в голову утруждать себя, когда существует каунианский язык? Полагаю, однако, что мне придется напрячь память, если я собираюсь и дальше передавать плоды своих исследований ученому сообществу.