Тьма надвигается - читать онлайн книгу. Автор: Гарри Тертлдав cтр.№ 192

Гаривальду представилось, как из-за леса вылетает ункерлантский дракон и мечет ядра на крыши деревенских жителей, что откажутся воевать за конунга Свеммеля. Печатники могли отдать такое распоряжение, не моргнув глазом, и душа у них не заболит – если у них есть души, в чем Гаривальд сомневался.

В голову ему пришли непрошенными несколько нелестных строчек в адрес печатников, инспекторов и прочих обитателей Котбуса. Если бы ему вздумалось сочинить такую песню, вся деревня покатилась бы со смеху: вся, если не считать Ваддо и стражников у барака с будущими жертвами. Этим вряд ли стало бы весело.

Крестьянин с неохотой оставил мысль сочинить такую песню. Можно было бы… но Гаривальду под силу было сделать много такого, к чему и приступать не стоило. Жизнь в Зоссене бывала невыносимо тяжела, но это не повод искать способа сделать ее еще тяжелей.

За спиной его послышались изумленные возгласы. Должно быть, Ваддо рассказал новость стражникам. Гаривальд покачал головой. Он бы даже распоследним слушком не поделился бы с охранниками. Пришлые они, вот что. Крестьянин снова покачал головой. Никакого понятия у человека.

– Вот и Патрас, – провозгласил капитан Галафроне, когда становой караван замер у перрона. – Отсюда, парни, мы не уедем. Отсюда пойдем маршем. – По виду капитана можно было подумать, что перспектива его радует. Теальдо, который был моложе своего командира почти вдвое, она не радовала нимало. Его приятеля Тразоне – тоже.

– Я уже сыт маршами по горло, спасибо большое, – пробормотал он.

– Можно подумать, нам не придется очень скоро нашагаться так, что из ушей потечет, – пробурчал Теальдо, готовый жаловаться всегда и на все, как любой солдат, достойный этого названия.

– Что? – Тразоне поднял песочную бровь. – Ты не думаешь, что наше присутствие помешает конунгу Свеммелю схарчить Янину, как он намеревался? А я-то вообразил, что при одном взгляде на тебя любой ункерлантец с воплями побежит к мамаше под юбку!

– Пошли, пошевеливайтесь! – покрикивал Галафроне. – Мы же хотим произвести впечатление на полковника Омбруно? – Сделав вид, что не слышит прокатившихся по вагону насмешливых выкриков, он продолжил: – А среди янинок, говорят, попадаются зверски симпатичные. Не знаю, как вы, парни, а я не хочу, чтобы надо мной смеялись только потому, что я на параде левую ногу от правой не отличу.

Это был довод куда более серьезный. Теальдо одернул мундир, чтобы тот сидел совершенно ровно, и расправил бритвенно-острые складки на форменном килте. Тразоне прошелся расческой по усам, заглаживая выбившиеся волоски. Даже сержант Панфило щегольски заломил шляпу, хотя Теальдо мог поклясться, что проявить интерес к сержанту могла только женщина или слепая, или совершенно нищая.

– Шевелитесь, обормоты вшивые, – пророкотал Панфило, поднимаясь на ноги. – Покажем заграничным фифочкам, как маршируют настоящие мужчины!

По улицам Патраса гулял стылый ветер. Теальдо порадовался, что натянул длинные теплые шерстяные чулки, и пожалел, что не нашлось пары подлинней и потолще. В стороне от платформы янинский оркестр наигрывал что-то смутно знакомое, но лишь пару минут спустя Теальдо сообразил, что именно: альгарвейский государственный гимн.

– Никогда не слышал, чтобы его исполняли на волынках, – шепнул он Тразоне.

– Надеюсь, никогда больше и не услышу, – отозвался его приятель.

Вдоль дороги, по которой шли альгарвейские солдаты, выстроились толпы янинцев. Некоторые держали над головами плакаты с лозунгами на скверном альгарвейском. Один плакат заявлял: «Привет своим освободеятелям!» Другой требовал: «Смерт Ункерлантам!» Но большая часть лозунгов и вовсе была написана на янинском неведомыми Теальдо письменами. С точки зрения солдата, это с равным успехом могла быть реклама колбасы, патентованных лекарств или пожелание ему и его соотечественникам слечь с дурной болезнью.

В последнее, впрочем, верилось с трудом – слишком бурно ликовали янинцы. В сравнении с альгарвейцами местные жители были низкорослыми и жилистыми. Мужчины носили усы, но не навощенные до игольной остроты, чего добивались альгарвейцы, а густые и пышные. У пожилых дам на верхней губе тоже появлялась растительность, что в родных краях Теальдо было большой редкостью. Солдат, разумеется, больше внимания обращал на молодых женщин. Подобно мужчинам, они были смуглы, черноволосы и кареглазы. Черты их были остры и чеканны: широкие лбы, выдающиеся скулы и носы, острые подбородки. Губы здесь принято было красить кармином.

– Видал я и хуже, – бросил он Тразоне тоном, каким обыкновенно обсуждают конские стати.

– Ага, – согласился его приятель. – Если доберемся до Ункерланта, еще увидишь. Представь себе фортвежек… только еще страшнее.

Теальдо попытался. Ему не понравилось.

– Лучший довод в пользу мира, какой я только слышал.

Тразоне хихикнул, чем немедля навлек на себя гнев сержанта Панфило.

– Разговорчики в строю! – прорычал тот.

Вместе со всей бригадой полк Омбруно выстроился перед дворцом короля Цавелласа, огромным зданием, чьи купола-луковицы, покрытые узорами самых невероятных цветов, явственно напоминали, что солдаты находятся в чужой земле. Альгарвейские знамена – красные, белые, зеленые – реяли рядом со флагами Янины, состоявшими только из двух полос, алой и белой.

Еще один оркестр завел нечто отдаленно напоминающее песню. Теальдо предположил, что это завывание считалось в Янине государственным гимном, поскольку на трибуну взошел мужчина в тиаре и украшенной соболями алой мантии, а толпы местных обитателей, жавшихся к краям площади, принялись скандировать «Цавел-лас! Ца-вел-лас!»

Король Янины поднял руку. Будь на его месте Мезенцио, тишина на площади воцарилась бы вмиг. Подданные Цавелласа зашумели еще сильней: янинцы были не слишком-то организованным народом. Королю пришлось ждать. Медленно, очень медленно, наступила тишина.

– Я приветствую вас, – промолвил Цавеллас по-альгарвейски с сильным акцентом, – отважные воины востока, что защитят мою скромную державу от безумной ярости иных наших соседей.

Затем он проговорил еще что-то – то же самое, надо полагать – на родном языке. Подданные его разразились радостными кличами. Король помахал им рукой и сошел с трибуны. Место его занял альгарвеец.

– Это, наверное, наш посол в Янине, – прошептал Теальдо приятелю, и тот кивнул.

Действительно, альгарвеец обратился вначале не к солдатам своей державы, а к собравшимся на площади жителям Патраса, судя по всему, на чистейшем янинском. Те приветствовали его с не меньшим ликованием, чем своего монарха.

Потом посол обернулся к стройным рядам альгарвейских солдат.

– Вы оказались здесь не случайно, – промолвил он напористо. – Король Цавеллас пригласил вас, умолил короля Мезенцио позволить вам войти в Янину, дабы показать Свеммелю, конунгу ункерлантскому, что мы намерены защищать слабых от сильных. Подобно тому, как каунианские державы угнетали нас в годы нашей слабости, так Ункерлант стремился подчинить Янину. Но теперь мы стали сильны и не позволим втаптывать в грязь наших соседей. Верно, солдаты великой Альгарве?!