Там, где раки поют - читать онлайн книгу. Автор: Делия Оуэнс cтр.№ 24

– Так, по-твоему, лучше в приют, чем жить на болоте? – спросила Киа, выпятив подбородок.

Тейт призадумался.

– Ладно, притащи сюда одеяло и спички на случай холода. Может, несколько жестянок сардин. Они хранятся хоть вечность. А свежие продукты здесь не держи, медведи учуют.

– Медведями мя не испугаешь.

– Медведями меня не испугаешь.

* * *

Остаток лета Киа и Тейт занимались в хижине-развалюхе. К середине августа дочитали “Календарь песчаного графства”, и незнакомые слова теперь попадались Киа все реже и реже. Из книги Олдо Леопольда она узнала, что пойма – живое продолжение реки и река может вернуть ее себе когда угодно. Жить в пойме все равно что на пороховой бочке. Киа узнала, куда улетают на зиму гуси и что означают их крики. Негромкими, похожими на стихи словами он рассказывал, что почва – одно из главных земных богатств и что она полна жизни; что осушение болот губит землю на многие мили вокруг, и вместе с водой исчезают растения и животные. Часть семян остается ждать своего часа в иссушенной земле, и когда наконец возвращается вода, ростки пробиваются сквозь почву, тянутся к солнцу. Об этих простых и удивительных истинах в школе никогда не расскажут. Их должен знать каждый, но почему-то, хоть их вроде бы никто и не прячет, они недоступны – покоятся где-то глубоко, как семена.

В бревенчатой хибаре они встречались несколько раз в неделю, а ночевала Киа у себя в хижине или на берегу с чайками. На зиму нужно было запасти топлива, и Киа подошла к делу серьезно – отовсюду притаскивала охапки и складывала кучу за кучей меж двух сосен. Репу на грядке совсем забил золотарник, и все равно овощей уродилось столько, что не съесть ни ей, ни оленям. В конце лета Киа сняла последний урожай кабачков и свеклы и спрятала в прохладной тени под дощатым крыльцом.

И за всеми делами она прислушивалась, не тарахтит ли поблизости автомобиль, не едут ли за ней. Иногда, устав прислушиваться и бояться, Киа уходила в бревенчатую лачугу и спала на земляном полу, завернувшись в запасное одеяло. Мидий она собирала, подстраиваясь под Тейта, – он отвозил их Скоку, а ей привозил продукты. Дикобраз спрятал брюшко.

* * *

– Помнишь, когда ты прочла свое первое предложение, то сказала, что иногда в словах очень много умещается? – спросил однажды Тейт, сидя с ней у ручья.

– Да, помню, а что?

– Это верно, особенно в стихах. Слова в стихах – больше чем просто слова. Они бередят душу. А могут и рассмешить.

– Мама читала мне вслух стихи, но я не помню ни строчки.

– Вот, послушай, это Эдвард Лир. – Тейт достал сложенный листок и прочел:

Киа улыбнулась:

– Будто волны бьются о берег.

С тех пор Киа начала рифмовать. Сидя в лодке или ища раковины, сочиняла стишки – простенькие, монотонные, дурацкие.

И громко смеялась. Стихи скрашивали ей жизнь, позволяли хоть ненадолго забыть о ее горьком одиночестве.

Как-то под вечер, сидя с книгой за кухонным столом, Киа вспомнила про мамин сборник стихов, принялась его искать и наконец нашла. Растрепанный томик, давным-давно без обложки, стянутый двумя потертыми резинками, чтоб не рассыпался. Бережно сняв резинки, Киа начала листать страницы, читать заметки Ма на полях. В конце были выписаны номера страниц с ее любимыми стихами.

Киа нашла стихотворение Джеймса Райта:

И еще одно, Голуэя Киннелла:

Киа провела пальцем по строкам, будто это послание от Ма, будто мама нарочно их подчеркнула, зная, что дочь однажды их прочтет при тусклом свете керосинки и все поймет. Вроде бы мелочь, даже не записка в ящике комода, но все же… Киа чуяла в этих строках глубокий смысл, но не могла расшифровать. Если она станет когда-нибудь поэтом, то будет писать яснее.

* * *

В сентябре, когда Тейт перешел в выпускной класс, он уже не мог навещать Киа так часто, а когда приезжал, то привозил ей старые школьные учебники. Он не предупредил, что книги по биологии ей пока что не по зубам, и Киа продиралась сквозь темы, до которых в школе дошла бы года через четыре. “Не волнуйся, – успокаивал ее Тейт, – с каждым разом ты будешь понимать чуть больше”. И был прав.

Когда дни сделались короче, они снова стали встречаться возле хижины Киа – в лачуге-читальне не хватало света. Занимались они всегда на воздухе, но однажды с утра разбушевался ветер, и Киа затопила в доме печь. Никто не переступал порога хижины уже четыре года, с тех пор как исчез Па, и звать кого-то в дом казалось ей немыслимым. Но Тейт – другое дело.

– Хочешь, посидим на кухне у печки? – спросила она, когда Тейт вытащил лодку на берег лагуны.

– Конечно, – отозвался он, сделав вид, будто ничего не происходит.

Он зашел на веранду и минут двадцать восхищался перьями, раковинами, скелетами, гнездами. Когда наконец сели за стол, Киа пододвинула стул к нему поближе, так что они почти касались друг друга плечами. Ей просто хотелось чувствовать, что он рядом.

Тейт был очень занят, помогал отцу, и дни без него не шли, а ползли. Однажды ближе к ночи Киа взяла с маминой книжной полки “Ребекку” Дафны Дюморье, первый в своей жизни роман, и стала читать о любви. А закрыв книгу, подошла к платяному шкафу, надела мамино летнее платье и закружилась по комнате, завертелась перед зеркалом, потряхивая волосами, покачивая бедрами. Представила, будто Тейт пригласил ее на танец, обнимает за талию. Вообразила себя миссис де Винтер.

Вдруг она замерла на месте и, согнувшись, зашлась хохотом. И застыла, притихла.