Я роняю руки и останавливаюсь. Поворачиваюсь к нему лицом. Дыхание вырывается частыми, крохотными облачками. Он не отводит взгляд, и я чувствую то же, что и всегда - влечение, то неоспоримое притяжение, которое заставляет меня сокращать разделяющую нас брешь, преодолевать этот один метр.
На этот раз я не сопротивляюсь ему.
Я бегу к Уиллу, и наши тела сталкиваются. Ноги подгибаются, мы летим кувырком на лед и шлепаемся вместе и со смехом. Я тяну его руки к себе, опускаю голову ему на грудь, и вокруг нас падает снег, и мое сердце колотится так громко. что это слышит даже он.
Нас притягивает друг другу, словно магнитом. и с каждым вдохом мы ближе и ближе.
- Ты знаешь, чего я хочу, - шепчет он, и я почти чувствую это. Его губы касаются моих губ, холодных от снега и льда, но это прикосновение идеально. — Но не могу. Нельзя.
Я отворачиваюсь и смотрю на падающий снег. Не могу. Нельзя. Я сглатываю то знакомое ощущение, что сдавливает грудь.
Он молчит, и я чувствую, как поднимается и опадает под моей головой его грудь. Слышу слетающий с губ вздох.
— Ты пугаешь меня, Стелла.
Я поднимаю глаза. Смотрю, не понимая:
- Что? Почему?
— Из-за тебя я хочу ту жизнь, иметь которую не могу. — Я знаю, что имеет в виду Уилл. Он качает головой, и на его лице серьезное выражение, а голос печален. - Ничего страшнее я не испытывал.
Я думаю о том дне, когда мы встретились, и о той ночи, когда он дрожал на краю крыши.
Его рука в перчатке бережно касается моего лица. Голубые глаза темнеют.
- Кроме, может быть, вот этого.
Мы молча смотрим друг на друга в лунном свете.
- Как отвратительно романтично. - Он криво усмехается.
— Знаю, — говорю я. — Но мне нравится.
И тут мы слышим сначала негромкое, потом более отчетливое и пугающее, переходящее в треск похрустывание. Лед прогибается под нами и стонет. Мы вскакиваем, хохоча, и, схватившись за руки, бросаемся к берегу.
ГЛАВА 24
УИЛЛ
— Где бы ты хотела жить? - спрашиваю я. Мы не спеша идем по берегу к пешеходному мостику, и ее рука уютно устроилась в моей.
Я сметаю свежий снег с перил, мы запрыгиваем и сидим, болтая синхронно ногами.
— В Малибу, — отвечает Стелла, ставя рядом с собой кислородный концентратор. Мы смотрим на замерзший пруд. — Или в Санта-Барбаре.
— Калифорния? — Я делаю недоуменное лицо. — В самом деле? А почему не Колорадо?
Она смеется.
— Уилл! Какое Колорадо? С нашими-то легкими!
Я представляю, как переношу на бумагу величественные пейзажи Колорадо.
— Что тут скажешь? Горы прекрасны!
- Нет уж. - Она громко вздыхает и с шутливой обреченностью добавляет. - Я люблю пляж и море, ты любишь горы. Сама судьба разводит нас!
У меня в кармане пищит телефон. Достаю его посмотреть, кто это может быть, а Стелла хватает за руку, пытается помешать.
- Надо же по крайней мере сообщить, что у нас все хорошо, - говорю я.
- Так вот какой ты бунтарь, - бросает она, вырывая телефон у меня из руки.
Смеюсь и тут же замираю от удивления - весь экран заполнен сообщениями от мамы. В такое-то позднее время?
Я отвожу руку с телефоном в сторону и вижу, что текст сообщений один и тот же:
ЛЕГКИЕ ДЛЯ СТЕЛЛЫ. СРОЧНО ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ.
Меня подхватывает волна восторга. Поворачиваюсь, соскакиваю с перил, хватаю Стеллу за руку и тяну к себе:
— Господи! Стелла, нам нужно возвращаться! Прямо сейчас и как можно скорее! Легкие! Тебе привезли новые легкие!
Она как будто и не слышит. Нужно скорее вернуться, почему она так себя ведет? Неужели не понимает?
На ее лице полное безразличие. Смотрит мне за спину, и все, что я говорю, как будто ее не касается. Потом говорит:
— Я еще не посмотрела огоньки. Какого черта?
И тут наконец до меня доходит.
- Ты знала? - спрашиваю я. - Но что мы здесь делаем? Новые легкие - твой шанс на настоящую жизнь.
- Новые легкие? Пять лет, Уилл. Столько в среднем живут с пересаженными легкими. - Стелла фыркает и смотрит на меня. - А когда и те легкие начнут сдавать? Что тогда?
Виноват во всем я. Прежняя Стелла, Стелла двухнедельной давности никогда бы не сказала такой глупости. И вот теперь, благодаря прежде всего мне, она готова пустить все на ветер, от всего отказаться.
— Для таких, как мы, пять лет - это целая жизнь! - кричу я. — Когда у меня еще не было B. cеpаcia, я бы убил за новые легкие. Не глупи. — Набираю номер. — Я звоню в больницу.
— Уилл! — Стелла снова пытается вырвать у меня телефон.
В этот момент трубка ее канюли попадает в трещину в камне мостика, голова дергается назад и Стелла теряет равновесие. Пытаясь удержаться, она хватается за край перил, но пальцы скользят по заледеневшей поверхности, и у меня на глазах Стелла падает в пруд. Я пытаюсь схватить ее, но поздно. Она ударяется спиной о лед, а рядом грохается концентратор.
- Черт! Стелла? Ты как? - спрашиваю я, уже приготовившись прыгать к неподвижному телу.
И тут Стелла начинает смеяться. Не пострадала. Слава богу. Я с облегчением
выдыхаю и качаю головой.
- Это было что-то...
Громкий треск. Стелла пытается подняться, но не успевает.
- Стелла! - кричу я. Лед под ней трещит и раскалывается, а черная вода под ним поглощает ее целиком.
ГЛАВА 25
СТЕЛЛА
Бьюсь, как рыба, в ледяной воде, пытаюсь выплыть наверх, но куртка такая тяжелая и тянет, тянет вниз, в темную глубину. Дергаю, расстегиваю «молнию», стараюсь сбросить ее и вижу уплывающего Лоскутика.
Легкие горят. Вверху виден свет, просачивающийся через пролом во льду, и тонкий, ведущий к поверхности шнур от кислородного концентратора.
Но я снова смотрю на панду.
Погружаюсь все глубже и глубже, холод выдавливает воздух из легких, и пузырьки убегают вверх.
Устремляюсь за медвежонком, тянусь к нему в отчаянном порыве, касаюсь кончиками пальцев меха. И кашляю. Кислорода больше нет, голова гудит, и вода наполняет легкие.
В глазах мутнеет и темнеет, вода меняет цвет, сливаясь с черным небом, на котором проступают крошечные пятнышки света
Звезды.
Звезды с картины Эбби. Они плывут ко мне. обступают, кружат и мигают. И я плыву между ними.
Подождите.
Все не так.