Империя очень зла! - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Ланцов cтр.№ 40

Даже журналисты вели себя скромно. Это во Франции общество трясло и колошматило, бросая из крайности в крайность. Кто-то вопил, провозглашая нашего героя настоящим революционным Императором. Кто-то обзывал кровавым тираном и душителем свободы. Кто-то авантюристом и проходимцем. Кто-то спасителем Франции. И так далее. Общая тональность, конечно, была мажорной, перебивавшей всю издаваемую мерзость. Но полярность имелась и была резко выраженной. А вот в Великобритании — нет. Все тихо и очень осторожно…

Единственным, по существу, скандальным событием, стал большой митинг суфражисток, посвященный приезду Императора. Но опять-таки без особых страстей. Дамы немного помитинговали с плакатами, прославлявшими «освободителя женщин». Он остановил коляску и подошел к ним. Немного пообщались и удовлетворенные друг другом разошлись. Вроде и скандал… но какой-то пустой что ли. Все выглядело так, словно вся Великобритания ожидала или очередного «ежа», либо какого-то интересного предложения.

Но Николай Александрович не видел в Великобритании ни полезного союзника, ни опасного врага. Во всяком случае на уровне государства. Где-то бодались, где-то кооперировались, где-то сидели по дальним углам. Безусловно, деятельное участие «лайми» в различных подрывных мероприятиях в России не было секретом для Императора. Ну так и что? Только они что ли старались? А немцы? А австрийцы? Те же австрийцы, если уж говорить начистоту, нагадили никак не меньше. Поэтому наш герой придерживался того мнения что успех иностранных агентов в России не их заслуга, а российская недоработка. Из-за этого он и воспринимал Великобританию не как врага, а скорее конкурента. Ведь, как ни крути, но в годы и Первой, и Второй Мировых войны эти две страны сражались на одной стороне. Да, не без оговорок. Да, не без нюансов. Да с постоянным напряжением в мирное время. Но все же…

Так или иначе — посещение Туманного Альбиона выглядело предельно туманным и прошло в каких-то полутонах и изрядной неопределенности. В политическом плане. В практическом же дало много всяких полезных знакомств, наблюдений и мыслей. Было над чем подумать.

Но вот, наконец, это турне закончилось, и Император прибыл в Санкт-Петербург. И сразу же погрузился в пучину накопившихся дел. В частности, религиозных. Потому как в столицу таки прибыла большая делегация от Вселенского патриархата во главе с Иоакимом III, который вновь возглавил епархию.

— Итак, друзья, — произнес Император, усаживаясь во главе стола. — Я хочу начать с печального. Вера ушла из сердец людских. Истинная во всяком случае. Я прокатился по Европе и ужаснулся. Но и у нас не лучше. Людей охватывает одержимость бредовыми идеями, жажда крови… жажда разрушения. И это — страшно. Все выглядит так, словно мир летит в пропасть, словно сорвавшийся с моста локомотив.

— Истинно так, — согласился с ним Иоаким под одобрительное кивание остальных.

— И с этим нужно что-то делать. Главной проблемой, я считаю, сейчас становится ситуация, при которой человек оказывается вынужден выбирать — либо наука, либо религия. Поэтому, пока не будет устранено это противоречие, все будет только падать в пропасть. Причем не важно, в какую именно. Человек, отвергающий религию, лишен моральных ориентиров. Человек, отвергающий науку — занимает заведомо проигрышную позицию, ведь он не в состоянии идти в ногу со временем и научно-техническим прогрессом.

— Это очень сложный вопрос, Ваше Императорское Величество, — тяжело вздохнув, произнес Иоаким. — И, боюсь, неразрешимый.

— Отчего же? Дарвин заявляет, что человек произошел от обезьяны, а если быть точнее — разновидность обезьяны. Жуть? На первый взгляд вполне. Но ведь мы не знаем методов Всевышнего. Может быть он и использовал эволюцию для создания человека? Тем более, что сотворение из праха есть прямая аллегория на появление жизни из неорганических соединений.

— Но как же так?

— Я не навязываю, — примиряюще поднял руки Император. — Это просто предположение. Первое, что пришло в голову, дабы как-то устранить это противоречие.

— Но как же быть со днями творения? Эволюция требует тысяч лет. — Поинтересовался один из спутников Иоакима.

— Миллионов, — поправил его Император. — А иногда и сотен миллионов. Но тут нюанс. А вы знаете сколько длился день Бога? Столько же, сколько у человека? Если допустить, что пастух, внимающий голосу Всевышнего, понял его так, как мог понять на своем уровне развития, то варианты остаются.

— В ваших словах есть смысл, — несколько напряженно произнес Иоаким. — Но для достижения такой гармонии науки и веры потребуется пересматривать многие основы. Основы!

— Понимаю, что могу выглядеть смешным, но, как мне кажется, именно для этого богословие и нужно. Чтобы, сохраняя фундаментальные идеи, двигаться в ногу со временем. Вы разве не слышали, что злые языки поговаривают про веру? Дескать, ей давно пора на свалку истории. Дабы уступить место новым религиям, которые подаются под соусом философских и общественных течений. Либерализм там, коммунизм и прочее. И, судя по тому, как разгорается пламя национальной самости, не за горами те дни, когда человека будут убивать только по тому, что он русский или грек… или там цвет глаз не тот. Про священников и говорить не стоит — вы первые примете на себя удар этой безумной толпы.

— Вы думаете? — Несколько безучастно поинтересовался Иоаким. Это был странный разговор, который начал его утомлять. Не о том о ожидал беседу… и не в таком ключе. Впрочем, явно свое неудовольствие он не проявлял, понимая — это все — просто ритуальные предварительные ласки. И было бы странно, если бы Николай Александрович их обошел стороной. Да, они были странными и поданными в неожиданном ключе, но так и что?

— Посмотрите, что творилось во Франции в годы революции. А эпоха религиозных войн?

— Да, Ваше Императорское величество, — с некоторым нажимом произнес Иоаким. — С вами сложно не согласиться. Все так. Но как мы можем преодолеть столь губительные язвы общества? Мы молимся. Много и искренне молимся. Но, вероятно, это испытание, ниспосланное Всевышним для всех нас.

— Ну хорошо… — добродушно произнес наш герой и улыбнулся. — Не буду ходить вдоль да около и перейду к делу. Вижу — не по душе вам это. Что я хочу? Прежде всего, вернуть Русскую православную церковь в лоно Вселенского патриархата.

— Что? — Подавшись вперед, переспросил ошалевший от такого заявления патриарх Иоаким.

— Как показала практика, упразднение патриархата было ошибкой. Церковь за пару столетий совершенно деградировала, оказавшись недееспособной. Но возрождать патриархат было бы крайне сложно. В России сейчас нету единого авторитета, которого бы остальные приняли безоговорочно. Поэтому я вижу это решение только через возвращение Русской православной церкви в лоно Вселенского патриархата.

— Ох… ох… — только и выдал Иоаким, схватившись за сердце, для которого этого новость была шокирующей.

— Вам плохо?

— Нет-нет, — помахал он левой рукой, продолжая держаться за грудную клетку в районе сердца, — продолжайте. Это… все так неожиданно…