Ведьмин зов  - читать онлайн книгу. Автор: Марина и Сергей Дяченко cтр.№ 23

Назар не слышал. Назар выдернул телефонный шнур из розетки, установив в своем мире тишину и покой. А может быть, он просто спал.

Ивга устало опустилась на влажную скамейку.

В прихожей у Прова тоже стоял телефон, на маленьком телефонном столике; у Ивги хватило сил развернуть столик, поставить его поперек коридора – одним торцом в дверь ванной, другим в противоположную стену… Тесная квартирка у Прова. А дверь ванной открывается наружу.

Там же, в коридоре, она натянула мокрое, выстиранное белье. Глотая слезы, влезла в джинсы и свитер. Не завязывая шнурков на кроссовках, вылетела за дверь; шум воды в ванной оборвался. Ивгу захлестнул страх – почти как тогда, на ночном пустыре, среди неподвижно чернеющих вагонов…

Она побежала. Сумка колотила по заду, будто подгоняя, поддавая охоты; на дорожке перед домом от нее шарахнулась стайка ребятишек. Старик с хозяйственной тележкой еле удержался на ногах; она вскочила в закрывающиеся двери автобуса и пять остановок боялась, что Пров ее догонит.

За что она так с ним? Что он ей сделал, кроме хорошего?..

И что будет, если он все-таки ее разыщет? Если станет искать…

Ох, станет. Такое не прощают. В особенности Пров…

Если бы Назар только подошел к телефону. Ивга не стала бы молчать в трубку – она вполне созрела, чтобы говорить. Чтобы униженно просить, она созрела тоже. Чтобы наняться к папе-свекру… тьфу, к бывшему папе-свекру, к профессору Митецу… Наняться в домработницы. Свадьбы не будет, это козе понятно, Ивга больше не гордая, не честолюбивая, вообще никакая… Если Назар не захочет любить ведьму… то пусть защитит хотя бы. Пусть будет… к ведьме… снисходителен…

Косой взгляд проходившей мимо женщины хлестанул, как пощечина. Жалостливо-брезгливый взгляд, подаренный юной бродяжке с мокрыми глазами и красным от слез носом; Ивга ощутила себя налипшим на скамейку плевком. Гадким на вид и возмутительным с точки зрения санитарии; интересно, не захочет ли полицейский патруль, неторопливо прогуливающийся вдоль улицы, расспросить подозрительную девчонку на предмет документов?

Ивга явственно представила себя в приемнике-распределителе. Бездомная безработная ведьма, не состоящая на положенном учете, стучит кулачком по пыльному столу полицейского капитана: «Я позвоню Великому Инквизитору Вижны! Лично! Немедленно! И вот тогда вы ответите…»

Полицейский патруль приближался; Ивга подавила в себе паническое желание бежать. Нащупала в сумке блокнот, раскрыла на первой попавшейся странице, углубилась в изучение собственного скверного почерка. Человек занят делом, человек всего лишь на минуту присел на парковую скамейку, человек – абитуриентка, приехавшая из провинции поступать в институт, слегка потрепанная, но очень-очень прилежная ученица…

Скосив глаза, она видела, как их тени проползли в сантиметре от ее кроссовок. Проползли – но не задели, хороший знак…

– Не трясись, дура. Им до тебя нет дела.

На другом конце скамейки сидела девчонка в платье, похожем на школьное. Рядом источала аппетитный пар вечная тележка с горячими бутербродами.

– Ты бы имидж поменяла, – сказала ей Ивга сквозь зубы. Девчонка подняла брови:

– Что?

– Имидж, – Ивга презрительно скривила рот. – Купи себе парик и зонтик… Или надень кожаную куртку с нашлепками и заведи мотоцикл. Меня тошнит от твоих «бутербродов»…

Девчонка усмехнулась, нисколько не уязвленная:

– Боюсь, сменить имидж придется тебе. Стань на учет – тебе помогут в выборе судьбы. Целлюлозная фабрика в пригороде и отеческий надзор Инквизиции вполне соответствуют твоим взглядам на жизнь, правда?

Ивга молчала. Из узких щелочек девчонкиных глаз смотрело опытное, хищное, умудренное существо.

– Чего ты хочешь? – спросила Ивга беспомощно.

Девчонка сморщила нос:

– Рассказать тебе, как берут на учет?.. Сперва велят раздеться догола… Потом разденут твою душу – все про себя выложишь как миленькая, слова из ушей полезут… Наговоришь большую-пребольшую кассету… или даже не одну. А потом придет такой… – девчонка дернулась, как от боли, – из тех, которые… Маркированный инквизитор. И полезет немытыми руками – в тебя…

– Это тебя на учет брали? – тихо спросила Ивга.

Девчонка ухмыльнулась. К ней вернулось самообладание; вернее, она его и не теряла. Просто позволила себе немножко эмоций, чтобы Ивга затряслась, чтобы почувствовала отвратительный привкус во рту.

– Идем со мной, – сказала девчонка другим голосом, мягко.

– Шла бы ты, – попросила Ивга шепотом. – Пожалуйста. А?

Девчонка помолчала. Привстала, выловила из тележки бутерброд, аккуратно откусила, налепив на нижнюю губу зеленую лапку петрушки.

– Меня поражает, как долго ты сопротивляешься неизбежному. – Зеленая лапка исчезла, подобранная длинным языком. – Как усердно барахтаешься в этом дерьме.

И, не произнося больше ни слова, поднялась и двинулась вдоль улицы; короткий коричневый подол колыхался, то и дело ныряя под еще более вытянувшуюся, мешковатую серую кофту.

* * *

Вечером к Ивге пристали двое странных мутноглазых парней.

Она шла по стремительно пустеющей улице, чувствуя за спиной их неотвязчивые наглые взгляды; чтобы уйти от них, она завернула в ярко освещенный магазин; там, среди высоких стеллажей и неторопливо бродящих покупателей, парни настигли ее снова, встали, не таясь, у входа и принялись увлеченно разглядывать лоток с малопристойными журналами. Время от времени то один, то другой бросал на Ивгу оценивающий взгляд – будто сравнивая ее достоинства с голым мясом на глянцевых обложках. Понемногу накаляясь, Ивга ощутила, наконец, холодное бешенство.

Сжав зубы, она прошла мимо парней к выходу; от них пахло. Еле ощутимо, сладковато, тошнотворно – Ивга не стала и гадать, что за начинка содержалась в их сигаретах; странные мутные глаза преследователей перестали ее впечатлять. Обкурившаяся шваль…

– Эй, лисенок!

Ивга невольно дернулась. Таким именем иногда называл ее Назар; теперь ласковая кличка навсегда осквернена чужим смрадным ртом.

Она ускорила шаг.

– Лисенок, не беги так… Хочешь коньячка?

– Пошли вон, – бросила Ивга сквозь зубы. Ее сердце колотилось как бешеное, а во рту стоял гадкий привкус. Знакомый привкус страха.

Цепкая лапа больно взяла ее за плечо:

– Надо же, любая сучка нынче выеживается, как та королева…

У Ивги потемнело в глазах.

Дни и ночи позора, унижения, бегства. Перед Инквизицией она бессильна, чугайстеры внушают ей ужас – но почему же всякая дрянь…

Дальнейшее она помнила плохо; ночь подмигнула тусклым огоньком брошенной под скамейку бутылки, и удобное горлышко само легло в ладонь, и брызнули, разлетаясь, осколки: