Великий перелом - читать онлайн книгу. Автор: Гарри Тертлдав cтр.№ 69

— Что я сказала такого забавного? — ледяным тоном осведомилась Людмила.

Аврам не ответил напрямую. Он задал встречный вопрос:

— Могу я научить вас Талмуду за несколько минут?

Она не знала, что такое Талмуд, и на всякий случай покачала головой.

— Правильно. Чтобы выучить Талмуд, вы должны научиться смотреть на мир по-новому и думать тоже по-новому — по новой идеологии, если хотите. — Он снова сделал паузу. На этот раз она кивнула. Он продолжил: — У вас уже есть идеология, но вы настолько свыклись с ней, что даже не замечаете. Вот это-то и забавно.

— Но моя идеология — научна и правильна, — сказала Людмила.

Почему-то после этого у еврея и поляка начался очередной приступ смеха. Людмила махнула рукой. С некоторыми людьми просто невозможно вести интеллектуальную дискуссию.

Местность понижалась в сторону долины Вислы. Высокий песчаный берег, прорезанный множеством оврагов, зарос ивами, ветви которых свисали до воды.

— Весной сюда приходят влюбленные, — заметил Владислав.

Людмила подозрительно глянула на него, но он умолк, так что, вероятно, это не следовало понимать как предложение.

Некоторые здания вокруг рыночной площади были большими и, вероятно, довольно интересными, когда были целыми, но месяцы боев оставили от большинства из них обугленные руины. Синагога выглядела ненамного лучше других развалин, но в нее входили и выходили евреи. Другие евреи — вооруженная охрана — стояли снаружи.

Людмила заметила, что Аврам взглянул на Владислава, ожидая реакции. Тот промолчал. Людмила не могла понять, порадовало это еврейского партизана или рассердило. Польская политика была слишком сложной для нее, чтобы попять.

Паром, перевозивший телегу через Вислу, выпустил целое облако угольного дыма. Местность здесь была такой ровной, что напомнила Людмиле бесконечные равнины вокруг Киева. Домики с соломенными крышами, с подсолнухами и мальвами вокруг вполне могли стоять и у нее на родине.

В этот вечер они остановились на ночлег в крестьянском доме у пруда. Людмила не удивилась тому, что они выбрали именно этот дом. Во-первых, он расположился у воды, во-вторых, он был окружен старыми заросшими воронками от бомб — немцы, видимо, использовали его для учебного бомбометания, — причем некоторые воронки, наиболее глубокие, постепенно наполнялись грунтовыми водами, превращаясь в пруды.

Никто не спросил их имен и не назвал себя. Людмила поняла: то, чего не знаешь, не сможешь и рассказать. Супружеская пара средних лет, которой принадлежало хозяйство, с целой кучей детей напомнила ей «кулаков», зажиточных крестьян, которые в Советском Союзе сопротивлялись присоединению к славному равноправному колхозному движению и не желали расстаться со своей собственностью, а поэтому исчезли с лица земли, когда она была еще ребенком. Польша такого уравнивания еще не видела. Хозяйка дома, полная приятная женщина с ярким платком на голове, похожая на русскую бабушку, сварила большой горшок борща: свекольный суп со сметаной, который — исключая добавку тмина — вполне мог принадлежать русской кухне Еще она подала на стол тушеную капусту, картошку и пряную домашнюю колбасу, которую Людмила нашла восхитительной, но к которой Аврам даже не прикоснулся.

— Еврей, — сказала женщина мужу, когда Аврам не слышал.

Они помогали партизанам, но это не означало, что они любили их всех подряд.

После ужина Аврам и Владислав отправились спать в коровник. Людмиле достался диван в горнице, честь, которую она без сожаления отклонила бы, потому что диван был короткий, узкий и жесткий. Она металась, крутилась и в течение этой мучительной ночи пару раз едва не свалилась на пол.

На следующий день, до заката, они пересекли реку Пилица, приток Вислы, по восстановленному деревянному мосту и прибыли в город Варка. Владислав с энтузиазмом восклицал:

— Здесь делают самое лучшее пиво в Польше!

Неудивительно, что воздух был пропитан ореховым ароматом солода и хмеля.

— В Варке родился Пулаский [10] .

— А кто это такой — Пулаский? — спросила Людмила.

Владислав испустил долгий покорный выдох.

— Вас немногому учат в большевистской школе, так ведь? — Увидев, как она взъерошилась, он рассказал: — Это был польский дворянин, который пытался не дать пруссакам, австрийцам и вам, русским, нарезать нашу страну на куски. Не смог. — Он снова вздохнул. — В таких делах мы всегда терпим неудачу. Потом он отправился в Америку и помогал там Соединенным Штатам бороться с Англией. Там его, беднягу, и убили. Он был совсем молодым человеком.

У Людмилы сложилось мнение об этом Пуласком как о реакционном приверженце коррумпированного польского феодального режима. Но помощь революционному движению в Соединенных Штатах была, несомненно, прогрессивным действием. Это удивительное сочетание лишило ее ниши, в которую можно было бы поместить Пулаского, и вызвало какое-то неопределенное ощущение. Такое случилось уже во второй раз с тех пор, как она покинула СССР. И оба раза ее взгляды на мир оказывались не вполне адекватными.

«Несомненно, взгляд на мир по Талмуду должен быть еще хуже», — подумала она.

Она заметила, что уже некоторое время подсознательно прислушивается: тихий далекий гул с севера и запада.

— Это не может быть гром! — воскликнула она.

День был прекрасный, яркий и солнечный, лишь несколько пушистых белых облачков медленно плыли с запада на восток.

— Гром особого рода, — ответил Аврам, — особого рода. Это артиллерия ящеров бьет по нацистам, а может быть, немецкая артиллерия бьет по ящерам. Там, куда мы едем, легче уже не будет.

— Я поняла одно, — сказала Людмила, — куда бы вы ни шли, легче не будет нигде.

Аврам дернул себя за бороду.

— Если вы это знаете, то, видимо, в конце концов, большевистские школы не так уж и плохи.

* * *

— Итак, послушайте, люди, что мы собираемся делать, — произнес Ране Ауэрбах в холодном мраке ночи, стоявшей над Колорадо. — Сейчас мы находимся где-то между Карвалем и Панкин-Центром.

Пара кавалеристов возле него тихо хмыкнула. Он сделал то же самое.

— Да, вот такие названия давали в этой местности. До захода солнца разведчики обнаружили посты ящеров к северу и западу от Карваля. Теперь мы хотим заставить их думать, что нас гораздо больше, чем на самом деле. Если мы сделаем это, мы замедлим их наступление на Денвер в этом направлении.

— Да, но, капитан Ауэрбах, ведь между ними и Панкин-Центром, кроме нас, никого нет, — сказала Рэйчел Хайнс. В темноте она видела только силуэты своих товарищей. — И нас ведь осталось совсем немного.