Великий перелом - читать онлайн книгу. Автор: Гарри Тертлдав cтр.№ 44

— Истинно, — согласился Кирел.

— И то, что следует из этой истины, действует так же неизбежно, как геометрическое доказательство, — сказал Атвар. — Теперь Рузвельт мертв. Может ли его преемник занять освободившееся место так же органично, как один Император наследует другому? Может власть его преемника быть признана быстро и плавно как законная? Как это возможно без предопределенного порядка наследования? Мой ответ — это невозможно, и американским тосевитам предстоит пережить серьезные беспорядки прежде, чем этот Халл, Большой Урод, который объявлен правителем, сможет пользоваться властью, если такое вообще произойдет. То же самое утверждают наши политические аналитики, которые изучают общество тосевитов с начала нашей кампании.

— Вывод кажется обоснованным, — сказал Кирел, — но здравый смысл не всегда является решающим фактором в тосевитских делах. Например, насколько я помню, американские Большие Уроды принадлежат к тем сообществам, которые пытаются решать свои дела путем подсчета особей, которые высказываются «за» и «против» по различным проблемам, представляющим для них интерес?

Атвару пришлось снова заглянуть в сообщения, чтобы убедиться, насколько прав командир корабля. Проверив, он сказан:

— Да, все именно так. И что же?

— В некоторых из этих не-империй используется подсчет особей для утверждения законности руководителей точно так, как у нас используется императорское наследование, — ответил Кирел. — Это может привести к минимальному уровню беспорядков, которые возникнут в Соединенных Штатах в результате смерти Рузвельта.

— А, я вас понял, — сказал Атвар. — Однако здесь все иначе: вице-регент Рузвельта, самец по имени Уоллес, также выбранный посредством фарса с подсчетом особей, скончался раньше — он умер, когда мы бомбили Сиэтл. Для этого Халла подсчет особей в пределах не-империи не проводился. Его вполне могут счесть незаконным узурпатором. Вероятно, в различных регионах не-империи появятся и другие возможные правители Америки, оспаривая его притязания.

— Если дойдет до этого, будет, несомненно, превосходно, — сказал Кирел. — Я отмечаю, что такая ситуация соответствует тому, что мы знаем о тосевитской истории и об особенностях их поведения. Но поскольку мы слишком часто разочаровывались в отношении поведения Больших Уродов, то об оптимизме пока говорить рано.

— Я понимаю и соглашаюсь, — сказал Атвар. — Впрочем, в данном случае, как вы заметили, докучливая склонность Больших Уродов работает на нас, а не против нас, как в большинстве случаев. Мое мнение: мы можем ожидать установления контроля над значительной частью не-империи Соединенных Штатов, которая отпадет от их особенеподсчитанного лидера, и мы даже сможем использовать мятежи, которые возникнут там, в наших целях. Сотрудничество с Большими Уродами раздражает меня, но потенциальный выигрыш в этом случае перевешивает.

— Принимая во внимание выгоду, которую Большие Уроды получили от Страхи, использовать их лидеров против них самих было бы отличной местью, я думаю, — сказал Кирел.

Атвару хотелось, чтобы Кирел не упоминал о Страхе: каждый раз когда он думал о командире корабля, ускользнувшем от справедливого наказания путем побега к американским тосевитам, адмирал чувствовал, как у него начинала чесаться кожа под чешуей, где он не мог почесать ее. Впрочем, он должен был согласиться, что сравнение удачно.

— Наконец, — сказал он, — мы определим пределы тосе-витской гибкости. Наверняка никакое скопление Больших Уродов, не обладающее стабильностью имперской формы правления, не может перейти от одного правителя к другому в разгар военных действий. Да и мы были бы подавлены во время кризиса, когда умирает Император и менее опытный самец занимает трон. — Он опустил глаза, затем спросил: — Истинно?

— Истинно так, — сказал Кирел.

* * *

Лесли Гровс вскочил на ноги и заставил свое грузное тело вытянуться в струнку.

— Мистер президент! — сказал он. — Это великая честь — встретиться с вами, сэр.

— Садитесь, генерал, — сказал Корделл Халл.

Сам он сел напротив Гровса. Уже сам вид президента Соединенных Штатов, входящего в его кабинет, потряс Гровса до глубины души. Потрясения добавил и акцент Халла: слегка шепелявая теннессийская певучая речь вместо патрицианских интонаций ФДР. Новый глава исполнительной власти был, впрочем, сходен с предшественником в одном: он выглядел бесконечно усталым. После того как Гровс сел, Халл продолжил:

— Я не ожидал, что стану президентом, даже после того, как был убит вице-президент Уоллес, хотя и знал, что следующий в президентской очереди — я. Я всегда хотел одного: делать свою работу самым наилучшим образом, вот и все.

— Да, сэр, — согласился Гровс.

Если бы он играл с Халлом в покер, он мог бы сказать, что новый президент передергивает. Он был государственным секретарем, когда Рузвельт стал президентом, и был сильной правой рукой Рузвельта с начала сопротивления человеческим врагам Соединенных Штатов, а затем — завоевателям-чужакам.

— Тогда все в порядке, — сказал Халл. — Перейдем к военным проблемам.

Для Гровса это прозвучало не слишком по-президентски. В его глазах Халл смотрелся скорее пожилым адвокатом из маленького городишка, нежели президентом: седой, с лысиной на макушке, с клочьями волос, зачесанными так, чтобы прикрыть ее, широколицый, одетый в мешковатый темно-синий костюм, который он явно носил немало лет. Но независимо от того, выглядел он как президент или нет, он выполнял свою работу. Это означало, что для Гровса он — босс, а солдат всегда делает то, что велит командир.

— Что вы хотите знать, сэр? — спросил Гровс.

— Вначале — очевидное, — ответил Халл. — Как скоро мы сможем получить еще одну бомбу, затем следующую и еще одну? Поймите, генерал, я не имел ни малейшего представления об этом проекте, пока наша первая атомная бомба не взорвалась в Чикаго.

— К сожалению, система безопасности теперь не так устойчива, как должна быть, — отвечал Гровс. — До нашествия ящеров мы не хотели, чтобы до немцев или японцев дошли хотя бы намеки на то, что мы работаем над атомной бомбой. Ящеры ими располагают.

— Да уж, — сухо согласился Халл. — Если бы в один прекрасный день я случайно не уехал из Вашингтона, вы бы вели сейчас эту беседу с кем-нибудь другим.

— Да, сэр, — сказал Гровс. — Мы не можем скрыть от ящеров, что работаем над проектом, но должны скрывать место, где мы это делаем.

— Я понял, — сказал президент. — Хотя президент Рузвельт не сообщал мне об этом до нападения ящеров. — Он вздохнул. — Я не осуждаю его. У него было достаточно проблем, о которых следовало беспокоиться, и он работал — пока они не убили его. Он был великим человеком. Один Христос знает, — он произнес «Хвистос», — когда ботинки ФДР придутся мне по ноге. В мирное время он прожил бы дольше. Тяжесть страны — клянусь Богом, генерал, тяжесть всего мира лежала на его плечах. А еще эти постоянные переезды с места на место, жизнь затравленного зверя — все это сожрало его.