Могила в горах - читать онлайн книгу. Автор: Ханс Русенфельдт, Микаэль Юрт cтр.№ 82

Шарик мгновенно достиг размеров футбольного мяча. Вытеснил из легких воздух, стало трудно дышать. Это не может быть правдой. Не должно быть правдой. Это каким-то странным образом не соответствует действительности.

– Ты уверена?

Глупый вопрос. Харриет в высшей степени ответственная. Кандидатов оставалось не так уже много. Конечно, она уверена.

– Да, мне ужасно жаль.

– Но почему? – сумела выдавить Ванья. Наверное, все-таки произошла ошибка. Если только она узнает причину, то сможет все исправить и расставить по своим местам. – Я имею в виду… ведь все шло так хорошо.

– Хокан Перссон Раддарстольпе, – произнесла Харриет и сделала паузу, словно давая Ванье шанс сообразить, о ком она говорит. Будто в этом была необходимость при таком-то имени. Образ мужчины в захламленном кабинете, с маленькими усиками и прищуренным взглядом, незамедлительно возник перед глазами. Впрочем, он ничего ей не подсказал. На собеседовании с Хоканом Перссоном Риддарстольпе все прошло хорошо. Очень хорошо. Он даже сам так сказал, когда она собралась уходить, взял ее за руку и сказал: «Все получилось хорошо».

Что же случилось? Он лгал? Тогда почему? Ей требовалось узнать больше.

– Да… – ответила Ванья, подтверждая, что точно знает, о ком говорит Харриет.

– Он в своей характеристике, – продолжила Харриет, – ясно дает понять, что ты не подходишь, и рекомендует тебя не направлять.

– Почему? – только и сумела произнести Ванья, поскольку все ее мысли сосредоточились лишь на этом слове. Все остальное исчезло.

– Причины здесь есть, но важна сама рекомендация.

– Но ведь это всего лишь рекомендация одного человека.

– ФБР никогда не приняло бы тебя, раз обследовавший тебя психолог сказал, что ты не подходишь, – проговорила Харриет, пытаясь тоном смягчить неприглядную правду.

– Но я же подхожу, – почти выкрикнула Ванья. – Спроси кого угодно. Никто, черт возьми, не подходит больше, чем я.

– Ванья, я сожалею.

– Этого не достаточно, – выпалила Ванья. Так не пойдет. Она не допустит. Она никогда не сдается. Так уж она устроена. Поэтому она лучшая.

– Я могу получить другую характеристику у кого-нибудь другого. Он ошибается. Должна быть возможность как-то оспорить.

– Характеристики в такого рода делах у нас дает только Хокан, и они окончательные.

Ванья умолкла. Что тут скажешь? Дверь, через которую она собиралась бежать, захлопнулась перед ней так жестко и отчетливо, что ей казалось, будто она физически почувствовала, как ей нанесли мощный удар.

– Будут еще возможности, – попыталась утешить ее Харриет. – Не в этом году и не в следующем, но будут.

– Да. Спасибо.

Ванья положила трубку. Она осталась стоять у окна, глядя, как люди вдали, за деревьями, идут, бегут и едут на велосипедах. Направляются куда-то, где продолжат жизнь, на короткое время, на несколько часов, дольше. А что делать ей? Как продолжать?

Она отвернулась от окна. Хотела заплакать, но не могла. Она была просто опустошена. Казалось, будто учеба была хрупким фундаментом, на котором держалось все остальное, позволяла ей функционировать, невзирая ни на что, а когда этот фундамент исчез, все рухнуло.

Ванья очутилась на диване. Она не знала, сколько времени просидела, просто уставившись прямо перед собой. Потом ее взгляд упал на лежавшие на столике распечатки. Она смотрела на них так, будто поначалу не понимала, что это или как они тут оказались. Затем подтянула их к себе и принялась читать.

Те же имена, разное написание, разные адреса.

Осознанная мысль.

Первая после разговора.

Теперь она может отыскать нужную Эллинор.

Она поняла, что раньше ее сдерживал риск лишиться места для учебы. С работы ее за такое дело не выгонят. Угрожать или пугать она не собирается. Только узнать факты. Возможно, с чем-то не согласиться, не более.

«Нет худа без добра», – к своему удивлению, подумала она, вставая с распечатками в руках. Вероятно, это пришло в голову потому, что все остальные мысли и чувства были по-прежнему блокированы, парализованы.

Как чертовски глупо.

Ничего хорошего этот день явно не сулит – она была совершенно уверена.

Морган Ханссон ощущал во рту привкус крови. Естественно, это не кровь, он знал. Это стресс, волнение и страх. Однако привкус железа все-таки чувствовался. «Интересно, что некоторые ощущения обладают вкусом, – думал он. – Что можно конкретно ощущать нечто столь абстрактное». Ему пришло в голову, что любовь должна бы иметь вкус шоколада. Но не имеет.

Вкус получается вот такой.

Морган остановился и прислонился к серой неровной цементной стене. Попытался успокоиться. Ему хотелось только, чтобы это осталось позади. Он не ел со вчерашнего вечера. От голода у него болел живот. Вместо еды он пил в больших количествах газированную воду, приготовленную в сифоне на собственной кухне. Так он обычно поступал, когда требовалось расслабиться: пил газированную воду. Вероятно, поэтому в животе бурлило, и у него была кислая отрыжка. Он пытался уговорить себя, что просто нервничает. Только и всего. Никто не может знать, что у него на уме. Он просто сисадмин, направляющийся в компьютерные помещения под парковочным гаражом. У него есть соответствующее право доступа к секретной информации, он уже многократно ходил этим путем и даже несет с собой два жестких диска по 10 терабайт, чтобы выглядело так, будто у него есть там, внизу, дело. На нем же не висит табличка с надписью: «Вот идет человек, который собирается вскоре преступить закон».

Намерение не видно, даже если так кажется. Намерение не видно, пока оно не становится действием. А действие, которое он собирается совершить, обнаружить невозможно. Он ничего не будет оттуда выносить. Или распечатывать какие-нибудь бумаги. Он только проверит, сохранились ли файл и отсылка, которые, похоже, стерли по ошибке. Узнает имя. Это не противозаконно. Это пограничный случай. Возможно.

Морган рассердился на себя. Конечно, так поступать нельзя, кого он пытается обмануть? Ведь речь идет о файле с грифом секретности.

Ему хотелось обратно к себе в комнату со всеми испорченными штуковинами, с кабелями, жесткими дисками, кассетами для принтеров, со всем, с чем он чувствовал себя уютно. Пусть бы Анита расстроилась. Или разозлилась. У него для такого кишка тонка. Или, еще лучше, он может солгать ей, сказать, что файл не сохранился. Что ленты по ошибке стерли. Мысль показалась приятной, простой и спасительной. Требуется всего лишь маленькая ложь, которую она ни за что не сможет проверить. Но нельзя. Он пообещал. Ей нужна помощь. А друзьям надо помогать, особенно если хочешь, чтобы дружба переросла в нечто большее.

Морган двинулся дальше. Подошел к последней железной двери и достал карточку. Приложил ее к считывающему устройству и стал ждать щелчка. Тот раздался примерно через секунду. Морган открыл дверь и вошел. Коридор внутри был у́же и значительно теплее. Серверное помещение за первой дверью охлаждалось, и часть тепла, вырабатываемого холодильным агрегатом, просачивалась в коридор. Морган почувствовал, что вдобавок скоро начнет потеть. Он пошел дальше, к комнате, где хранились магнитные ленты с резервными копиями. Она находилась следом за серверной. Сам он считал их метод резервного копирования чистейшей воды каменным веком. Какое современное учреждение держит резервные копии на лентах? Метод восходил к шестидесятым годам, когда жесткий диск был совершенно неизвестен, и все архивировалось на магнитных лентах. Он имела преимущество в стоимости вплоть до конца двухтысячных, когда цена на действительно большие жесткие диски начала падать. Несмотря на это, Главное полицейское управление решило держаться ленточных накопителей. Вероятно, по старой привычке, по лени или просто по глупости. Помимо большего риска, что ленты повредятся, они были еще и более трудоемкими в обращении. Кому-то приходилось физически менять ленты через равные промежутки времени. Управлять ими, правильно их складировать, а потом размагничивать и снова использовать. Впрочем, возможно, это и являлось истинной причиной такого решения. Сохранение рабочих мест. Всей ситуации Морган, видимо, не знал. В любом случае он радовался, что не должен регулярно заниматься лентами. Его обучили, как с ними обращаться, на случай если Йоранссон заболевал или оказывался недоступен. Он представлял собой, так сказать, резервную копию резервиста, управлявшего резервным копированием. Наверное, только он в целом мире усматривал в этом юмор.