Мечи легиона - читать онлайн книгу. Автор: Гарри Тертлдав cтр.№ 77

Машиз казался трибуну фантастически странным городом. Однако само по себе градостроительное искусство макуранцев выглядело для римлянина всего лишь чужим и непривычным. В архитектуре как таковой Марк не усматривал ничего жуткого и дьявольского.

Иезды захватили Макуран всего два поколения назад. От природы кочевники не были строителями. Тем не менее они успели наложить на облик Машиза свое клеймо, отпечаток — если можно так выразиться — своего стиля. Любопытно, как же выглядел этот несчастный город, когда только что пал под натиском захватчиков?

Казалось, нет квартала, где не нашлось бы по крайней мере одного разрушенного здания. Каждый второй дом, на взгляд Марка, нуждался в ремонте. В самом воздухе Машиза явно застыла гнетущая атмосфера разрухи и заброшенности. Вероятно, в этом ощущении и крылась причина подавленного настроения Скавра.

Впрочем, помимо этой причины имелась и другая. Среди разрушенных зданий больше всего было поруганных святынь и храмов, посвященных Четырем Пророкам. К исконной религии Макурана йезды проявляли такую же жестокость, как и к вере Фоса.

Из множества храмов Четырех Пророков уцелели лишь два. Оба здания, небольшие и довольно непритязательные на вид, некогда были, вероятно, частными особняками.

У самой стены Машиза находился еще один храм, когда-то посвященный Четырем, — величественная пирамида из великолепного красного гранита. Вне всяких сомнений, то был макуранский эквивалент Собора Фоса в столице Видесса.

Однако йезды превратили главную святыню Четырех в место поклонения своему темному божеству. Искусно изваянные барельефы, некогда покрывавшие стены пирамиды, были бесжалостно сбиты и изуродованы, а прямо поверх них грубо начерчены двойные молнии Скотоса.

Над зданием поднимались клубы густого бурого дыма. Когда порыв ветра донес до римлян едкий запах, Марк и Гай Филипп закашлялись.

— Ошибиться невозможно. Мясо, вот что это такое, — мрачно сказал старший центурион.

A жители Машиза, подумал Марк, видят это бурое облако ежедневно. Ничего удивительного, что они так запуганы.

При виде римлян макуранцы прятались в глубокие тени у стен и оттуда поглядывали на чужеземцев краешком глаз, негромко переговариваясь между собой. Ничего удивительного, что гордый, независимый Тамасп большую часть своей жизни проводит в странствиях.

В Машизе безраздельно царствовали йезды, самоуверенные и наглые, как всякие захватчики. Пешими и конными они двигались прямо по середине улицы, ожидая, чтобы всякий встречный убирался с их пути.

Впервые в жизни римляне увидели жрецов Скотоса. Те казались отвратительной и страшной пародией на служителей Фоса. Они носили плащи цвета засохшей крови — вероятно, для того, чтобы кровь жертв, приносимых Скотосу, не была видна на одежде. На груди у них красовалось черное изображение божества, а волосы их были выстрижены в двойные молнии.

Местные жители кланялись каждый раз, когда красные жрецы проходили мимо; даже йезды, казалось, чувствовали себя далеко не столь уверенно в их присутствии.

К облегчению Марка, на рыночной площади Машиза путников встретило нечто похожее на нормальную городскую жизнь. Крики торговцев, разложенные на продажу товары, толпы покупателей и купцов — эта столь обычная для любого большого города картина несколько ободрила римлян. Марку не нужно было знать макуранский язык, чтобы понять: вот этот покупатель считает, что мясник обжуливает его; тот хочет поторговаться с продавцом шерсти, даже если препирательство займет целый день.

Марк поначалу боялся, что ему придется объясняться на пальцах, но большинство торговцев знали по-видессиански несколько слов: числа, «да», «нет» и пару-другую достаточно красноречивых ругательств и жестов, которыми можно сдобрить «да» и «нет».

Скавр купил круг твердого желтого сыра, большую жесткую ячменную лепешку, тесто и маленькую походную жаровенку, на которой можно в пути печь лепешки. Потом приобрел целый мешочек васпураканскнх булочек, выпеченных из сладкого теста с миндалем и присыпанных маковым зерном.

— «Яйца принцев», — усмехнулся булочник, завязывая мешочек веревкой. Марку уже приходилось слышать эту шутку, но он счел своим долгом громко захохотать. Этот смех, кстати, снизил цену за булочки на несколько медяков.

— Что-нибудь еще нам нужно? — спросил он Гая Филиппа.

— Новую флягу, — ответил старший центурион. — Моя течет. Может, удастся хотя бы запаять ее. Потеря воды запросто укокошит тебя в этом пекле. Не стоит спешить без особой нужды.

— Тогда давай поищем лудильщика или медника.

К своему удивлению, Марк не видел на площади ни одного лудильщика — обычно те всегда бродили в рыночной толчее. А булочник не понимал Марка, когда тот спрашивал его о лудильщиках, — познании макуранца в видессианском на это уже не хватало.

— Похоже, здесь лудильщиков нет. Что ж, сойдет и медник.

Квартал медников находился недалеко от рыночной площади. Римляне двинулись вверх по узкой улице, как вдруг до них донесся шум драки. Слышали его и местные жители, однако никто из них не обратил на это ни малейшего внимания.

Свернув в тесный переулок, Скавр и Гай Филипп увидели, как какой-то мужчина, прижавшись спиной к глинобитной стене, отчаянно вращает дубинкой в попытке отогнать наседавших на него бандитов.

Друзья переглянулись.

— Ну что, может, нам сравнять силы? — спросил Марк. Не дожидаясь ответа, он вскочил в седло.

Гай Филипп уже карабкался на своего коня. Сейчас у старшего центуриона была лошадка получше, чем бедный серый коняга. Это был крепкий гнедой жеребец с белым пятном на лбу.

Услышав громкий цокот копыт, один из бандитов тут же удрал. Другой метнул в трибуна длинный кинжал, но в спешке промахнулся. Лошадь Скавра железными подковами втоптала его в пыль.

Третий бандит замахнулся на Гая Филиппа булавой с железными шипами. Старший центурион отразил нападение своим гладием и точным выпадом вонзил меч в горло негодяя.

Последний из нападавших прыгнул на центуриона сзади и попытался стащить его с седла, однако тут незнакомец пришел на помощь своим неожиданным спасителям. Метнувшись вперед, он обрушил дубинку на шею бандита.

Марк бросился было в погоню за тем, который удрал в самом начале, но тот уже затерялся в лабиринте узких улочек и переулков, совершенно незнакомых трибуну.

Когда Марк вернулся, спасенный наклонился над оглушенным бандитом. Вытащив из-за пояса короткий меч, он откинул голову побежденного назад и перерезал ему горло. Эта скорая и беспощадная расправа заставила Скавра нахмуриться, однако трибун тут же подумал, что бандиту, вероятно, повезло. Мгновенная смерть куда лучше правосудия йездов. О том, что представляет собой это правосудие, Марк старался вообще не думать.

Незнакомец низко поклонился сначала одному римлянину, потом другому. Он был примерно одного возраста с Марком и почти такого же роста, как трибун, но гораздо более худощав. У него было длинное сухое лицо, впалые щеки, глубоко посаженные, запавшие глаза, темные и мрачные. Поклонившись еще раз, он произнес фразу на макуранском языке.