Тело как улика - читать онлайн книгу. Автор: Михаэль Тсокос cтр.№ 25

Напротив входной двери находилось окно с вертикальной защелкой с двустворчатой металлической рамой, каждая створка которого имела размер около 55 см х 80 см. Окно было открыто внутрь. От нижнего края рамы до пола – около 1,64 м. Решетка на окне состояла из семи вертикальных стержней с поперечным стержнем посредине. Вертикальные стержни решетки заканчивались на высоте около 86 см, поперечный стержень шириной около 5 см. Черный пояс был пристегнут пряжкой к поперечному стержню решетки между вторым и третьим вертикальными стержнями решетки. Коричневый ремень был привязан к висящему черному поясу.

Следователи поняли, что перед ними типичный сценарий самоубийства повешением. Поскольку покойный находился в запертой камере всю ночь до момента его обнаружения, представить, что это не самоубийство, можно только с помощью значительной доли воображения. Поверить в теорию заговора, признать правдоподобным, что заключенный ночью в своей камере в исправительном учреждении был убит, нет ни малейших оснований, если только не допустить, что преступление совершено персоналом тюрьмы. Но именно теории заговора будут распространяться в средствах массовой информации и в интернете, как только новость о смерти Курта Деммлера станет достоянием общественности. Так бывает всегда, когда известные люди добровольно уходят из жизни. Самый яркий пример – смерть премьер-министра Шлезвиг-Гольштейна Уве Баршеля, лидера группы «Нирвана» Курта Кобейна, актрисы Дженнифер Нич, режиссера и создателя фильмов Райнера Вернера Фасбиндера, известной берлинской судьи Кирстен Хейсиг. Чтобы закрепить ремень на решетке и повеситься, заключенный должен сначала найти, на что он мог бы залезть, чтобы достать до решетки окна. Стул, очевидно, не был использован, так как стоял на обычном месте перед письменным столом. «Стол с высотой около 76 см или кровать с высотой около 40 см могли бы послужить для этой цели для господина Деммлера», – утверждают следователи. «Прощальное письмо не найдено».

Офицеры обыскивают шкаф и стол. В гардеробе умершего они находят несколько личных записных книжек. На столе лежит еще одна записная книжка. Верховный комиссар Томас В. быстро перелистывает записные книжки и признает, что «суицидальные намерения проглядываются в записях». Следователи складывают «три тетради, восемь личных писем и личные заметки» в несколько папок и делают соответствующие записи в протоколе о конфискации. Все идет своим бюрократическим чередом. Наконец они складывают в несколько пакетов лекарства, «различные препараты инсулина», а также «полный блистер препарата Неуро-Ратиофарм № 2, назначаемый при нервных заболеваниях, вызванных дефицитом витаминов

B₁ и B₆».

После завершения осмотра следователи и сотрудники тюрьмы опечатывают камеру G 133 с тем, чтобы в дальнейшем продолжить осмотр.

Вторник, 3 февраля 2009 года, примерно 9:15, Берлин-Моабит, тюрьма, офис социальной службы

В каждом исправительном учреждении работают социальные работники. Они заботятся о заключенных и подследственных, выслушивают их и стараются помочь им в разрешении проблем. Это может касаться контактов заключенного с родственниками, трудностей с другими заключенными или сотрудниками правоохранительных органов и т. д. В частности, заключенные, находящиеся длительное время под стражей или в первые несколько месяцев, часто пребывают в чрезвычайно сложном психическом состоянии. Их жизнь резко меняется, друзья и родственники отворачиваются, перспектива провести месяцы или годы за решеткой приводит к паническому настроению и депрессии. Кроме того, в тюрьме Моабит имеется собственное социальное терапевтическое отделение, в котором заключенным оказывается психотерапевтическая помощь.

После осмотра тела и камеры оба следователя идут на встречу с социальным работником, который опекал бывшую звезду ГДР в тюрьме. Эльфи Б. (возраст между 40 и 50 годами) была в ужасе от произошедшего. Почти каждый день она подробно беседовала с господином Деммлером. Вчера вечером в 18:40 он был доставлен служащим тюрьмы в ее офис. Деммлер не выглядел угрюмым. «Я разговаривала с ним около 15 минут, а затем снова проводила в камеру, – рассказывает она следователям. – Он был очень взволнован, потому что вчера узнал от своих адвокатов, что ему не разрешено иметь в камере компьютер». Он надеялся, что сможет снова писать свои тексты на ПК. «Без компьютера у меня нет возможности творчески реализовываться», – сказал он ей. Он также жаловался, что чувствует себя изолированным в своей одиночной камере. Один час в день для оказания психологической помощи – этого совершенно недостаточно.