Легион Видесса - читать онлайн книгу. Автор: Гарри Тертлдав cтр.№ 16

— О вождь хаморов, если ты прервешь нити жизней наших, то свершишь злодеяние, подобного коему не свершалось, и будет оно печальнее самой твоей смерти! Воистину…

— Я не смогу этого даже повторить, не то что перевести, — изумленно вымолвил Скилицез, распахнув глаза.

— Заткнись, солдафон, — прошипел Гуделин и сделал грациозный жест, словно находился в толпе придворных.

Скилицез худо-бедно принялся толмачить. Гуделин разливался соловьем.

— Злодеяние сие запомнится вовеки, оно останется в памяти степных народов, ибо подобного зла никогда доселе не творилось и не ведали такого минувшие времена. Никто, о, никто не решался на такое, прежде чем ты, о вождь, отважился преступить высокие законы человечности. Всем станет известно: Олбиоп, сын Вориштана, поднял руку на послов. Ужасная слава превзойдет само убийство!

Перевод был весьма жалкой копией оригинала, ничтожным подражанием, лишенным пышных оборотов, отступлений, смены грамматических времен и прочих ораторских ухищрений. Но это не имело значения. Гуделин заворожил кочевников, несмотря на то, что те не понимали ни слова. Как большинство необразованных, темных людей, они высоко чтили тех, у кого хорошо подвешен язык. Чиновник же мог считаться мастером в старейшей школе виртуозов словоплетения.

— Позвольте мне посему напомнить вам, что до нынешнего дня отношения наши были незапятнанно-чистыми и незамутненно-дружескими. Конечно же, пристойно нам сохранять их в духе любви и братства! Ведомо мне, что в ином случае не сможете вы наслаждаться благами спокойной совести. Дружба и понимание — вот что предлагают вам ныне те, кто предстал пред вашим взором! Понимание, которое, разумеется, не может быть отброшено, словно хлам, внезапной злой переменой человеческой воли, мимолетной, как…

Гуделин поклонился хаморам. Они кивнули, загипнотизированные пышными словесами.

— О чем он говорит? — недоумевая, спросил Виридовикс Горгида.

— Вся эта болтовня означает: “Не убивайте нас! ” — ответил грек.

— А, — протянул кельт. — Я сперва так и подумал, но не был до конца уверен.

— Не беспокойся, кочевники тоже ни хрена не понимают.

Цветистая видессианская речь, шедевр имперского витийства, уснащенная всякими фокусами, не слишком подавляла воображение Горгида. Он привык к чистому, лаконичному и деловому стилю. Некоторые речи требовали несколько часов для произнесения — и все ради того, чтобы изречь нечто абсолютно бессодержательное.

Но искусство Гуделина сделало свое дело. Хаморы проглотили все его пышные фразы, не поперхнувшись.

— А, Серебряный Язык! — сказал Олбиоп Гуделину. — Ты придешь наша деревня с нами! Ты — есть, ты — провести ночь, ты — веселиться!

Он наклонился и поцеловал видессианина в щеку. Гуделин принял этот знак внимания, не изменившись в лице, но когда Олбиоп отвернулся, чтобы отдать приказания остальным хаморам, чиновник испуганно поглядел на своих спутников.

— В дипломатии есть некоторые вещи, к которым я никогда не привыкну, — прошептал он в ужасе. — Неужели в степях никогда не моются?

Он потер щеку и несколько раз вытер руку об одежду. Большинство хаморов возвратились к стаду. Человек пять остались с Олбиопом, желая проводить посольство.

— Иди со мной, ты — и вы все! — сказал вождь.

Агафий Псой вопросительно взглянул на Скилицеза. Тот утвердительно кивнул.

— Как это — у варваров что, есть поселки? — спросил Горгид, когда Олбиоп отъехал от него на достаточное расстояние. — Я думал, они постоянно кочуют, следуя за своими стадами.

Скилицез пожал плечами:

— Когда-то владения Видесса простирались далеко за Присту. Существовали крестьянские поселения в степи. Некоторые сохранились до сих пор. Кочевники смотрят на крестьян как на своих рабов. Настанет время, и эти последние крестьяне погибнут или тоже станут кочевниками. Большинство уже забыло веру Фоса.

Незадолго до заката экспедиция достигла поселка. Всадники миновали несколько полуразвалившихся зданий — свидетелей лучших времен, когда поселение было куда больше. Один из хаморов пустил стрелу в собаку, которая гавкала громче других. Стрела скользнула по ноге пса, и он умчался с громким воем. Товарищи хамора громко завопили.

— Они насмехаются над ним за то, что он не попал точно в цель, — объяснил Скилицез, зная, что Горгид все равно спросит.

— Староста! — позвал Олбиоп по-видессиански, когда они выехали на центральную улицу, заросшую травой. После этого хамор выпалил какое-то ругательство на своем языке.

Пожилой мужчина в грубом домотканом халате вышел из полуразвалившегося дома. Остальные жители поселка не показывались.

Староста отвесил Олбиопу низкий поклон и распростерся перед ним на траве, словно подданный Империи перед Туризином Гавром. При виде такого преклонения перед варваром, да еще столь невысокого происхождения, Скилицез стиснул зубы — однако промолчал.

— Нам еда, где спать и… как по-вашему? Да, защита от холода, — приказал Олбиоп, загибая пальцы. Затем добавил что-то на своем языке. Задал вопрос Псою; тот охотно кивнул.

Горгид поклялся себе, что научится говорить на этом языке. Он слишком много упускал и чересчур зависел от друзей, которые ему переводили. Псой все еще ухмылялся.

— Я думаю, мы разобьем лагерь прямо на улице. А вы, господа послы, веселитесь. Желаю хорошо провести время.

Младший офицер коротко переговорил со своими солдатами. Те начали ставить палатки на деревенской площади. По приказанию вождя хаморы Олбиопа пошли за ними. Сам Олбиоп остался с послами.

Староста отвесил низкий поклон послам.

— Вам это доставит удовольствие, — сказал он. Староста говорил на довольно архаичном видессианском языке с резким степным акцентом. Поселок слишком давно был отрезан от Империи и ее живой, изменчивой речи.

Дом, к которому староста подвел путешественников, был когда-то храмом Фоса. Деревянный шпиль все еще венчал крышу, хотя позолоченный шар уже давно упал. Сама крыша была залатана соломой. Куски белой глины покрывали стены, сложенные из грубого пористого местного камня. Двери в храме не было — ее заменяла кожаная занавеска.

— Что ж, вот дом для путешественников, — показал староста. Он не вполне понял причины колебания некоторых видессиан. — За вашими лошадьми присмотрят. Берите для костра что нужно. Топлива здесь хватает. Я пойду за едой и другим. Сколько вас будет? — Он дважды пересчитал путешественников и вздохнул: — Шестеро. Что ж…

— Прими нашу благодарность, исходящую из самой глубины сердца при виде столь щедрого гостеприимства, — вежливо изрек Гуделин и спрыгнул с лошади, испытывая явное облегчение. — Если нам понадобится вдруг еще какая-нибудь небольшая услуга, не позволишь ли ты узнать твое имя?

Староста уныло посмотрел на бюрократа. Угрозы и проклятия — к этому он уже давно привык. Какую новую опасность таили сладкие слова? Но не обнаружив в пышной фразе на первый взгляд ничего страшного, нехотя ответил: