Троица. Будь больше самого себя - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Курпатов cтр.№ 72

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Троица. Будь больше самого себя | Автор книги - Андрей Курпатов

Cтраница 72
читать онлайн книги бесплатно

Сейчас я попытаюсь объяснить, что это значит.

Представьте, что перед вами стул. Мы третий раз к нему обращаемся, так что на этот раз я выбрал конкретный – мой любимый, Винсента Ван Гога.


Троица. Будь больше самого себя

Если вы используете стратегию «центриста», то, конечно, вы усмотрите в этом стуле «сущность стула». На самом деле, никакой сущности у стула, конечно же, нет. Но у нас есть какое-то внутреннее понимание стула – этот, почти мистический, эйдос Платона.

«Центристы», вообще говоря, неисправимые платоники – для них, в каком-то смысле, сущность стула даже первична по отношению к любому другому конкретному стулу.

Поэтому даже не важно каков, на самом деле, тот или иной объект, если он стул – «центристу» этого вполне достаточно.

Что такое эта «сущность»? Откуда она берётся? Почему «центристы» так в неё верят? Этот специфический навык – наше эволюционное приобретение, благодаря которому психика человека умеет выделять в окружающем мире функциональные единичности.

Это, можно сказать, закон эссенциальности. И он столь же фундаментален для нашей психики, как и «принцип доминанты», «динамической стереотипии» или, например, «отношение фигуры и фона».

Но «центрист», в отличие от представителей двух других типов, не только умеет усматривать эту «сущность» (в вещах, событиях, других людях), но и превращает её в краеугольный камень своих моделей реальности.

Из этой «понятности» он и исходит: сущность ясна, а всё остальное – нюансы, внешние проявления, следствия того, что уже эссенциально и так есть.

Но как организовать это содержание, скрывающее за собой сущность? Как увидеть в этом содержании структуру и порядок? Как создать правила, которые помогут нам ориентироваться в море столь многоликой и разнообразной эмпирии?

Тут на помощь к нему приходит «конструктор», который взглянет на результаты работы «центриста» и скажет: «Ага, это нечто, что люди называют “стулом”! Интересно, почему это?»

«Конструктор» примется рассуждать над соответствующими закономерностями (которые, впрочем, так же как и «сущности» «центриста», являются продуктом его ума).

Он выявит целый комплекс элементов и взаимосвязей. Например, он скажет, что у стула должна быть сидушка, а также спинка и ножки – «ведь, в противном случае, стул не был бы “стулом”!»

«Центриста» это умозаключение, вероятно, несколько удивит. Спорить он, вероятно, не будет, но скажет, что ведь и пенёк на опушке леса, и ступенька на лестнице могут выполнить роль стула…

Настанет время изумляться «конструктору». Проанализировав ситуацию, он скажет, что пенёк, вследствие отсутствия у него спинки, больше похож на табурет. Подумав ещё, он заявит, что сохраняется проблема с ножкой, потому что сидушка окажется верхушкой ножки, а из этого непонятно, можно ли считать, что ножка у пенька есть…

Со ступенькой у «конструктора», как вы понимаете, возникнут ещё большие проблемы. Там ведь, вроде бы, и спинка даже есть (торец вышестоящей ступеньки). Но если каждая ступенька – это стул, то что же такое «лестница»?..

Вероятно, «центрист» к этому моменту совершенно потеряет интерес к происходящему, потому что ему «всё и так ясно», а все эти усложнения попросту ни к чему – мол, я вижу в этих вещах стул: стул – это всё, на чём сидят, а всё остальное – детали.

В этот момент на сцене появится «рефлектор», который произведёт неизгладимое впечатление на «конструктора» тем, что ответит ему на вопрос о ступеньках: «Это же амфитеатр!»

«Конструктор» посмотрит на него заворожённо. Но через мгновение уже задумается, а не являются ли сидения в амфитеатре вытянутыми «диванами»?..

И пока он углубляется в свои новые рассуждения, порождённые дополнительными вводными, «рефлектор» уже весь в восхищении – какой же невероятный и чувственный стул на этой картине! Потрясающе, восторг и всяческая невозможность!

«Центрист» обрадуется, что, наконец, кто-то его понял: в стуле увидели стул, какое счастье! Но радость «рефлектора» выведет «конструктора» из оцепенения, и он уставится, наконец, на картину: «И правда, тут что-то не то! Но что не то? Ах да, не соблюдены пропорции!»

Пока он размышлял над абстрактными характеристиками «стульев», «диванов», «табуреток», «пеньков», «амфитеатров», «ступенек» и т. д., пытаясь определить, что всё это значит, оказывается, что на картине-то – невозможный стул!

Если мы его воспроизведём, следуя данному чертежу, то он непременно упадёт! Всё, мы снова временно теряем «конструктора». Ему надо это осмыслить.

На сцене остаются «центрист» и «рефлектор». Осчастливленный тем, что он наконец понят, «центрист» начнёт строить с «рефлектором» стаю: раз ему интересна картина, то надо ему о ней рассказать, чтобы создать общее пространство коммуникации!

«Нравится, да? – спросит он у “рефлектора”.

– Ну конечно, это же Ван Гог! У него все стулья невозможные! Это уникально-сущностные стулья Ван Гога, ни с чем не перепутаешь!»

«Рефлектора» тут же заинтересует, почему с Ван Гогом именно так, потому что «Ван Гог» – уже само по себе – звучит очень по-эстетски, кроме того, непонятно, почему Ван Гогу столько внимания (его заслуживает сам «рефлектор»!), и вообще «в этом что-то есть».

«Центрист», почувствовав свою нужность и социальную ответственность, тут же вспомнит о том, кто такой Ван Гог, каким он был человеком, какая у него была тяжёлая судьба – картины не продавались, с женщинами не складывалось, психическая болезнь, опять же…

Но где-то на фразе «картины не продавались» (после чего «центриста» чёрт дёрнул сказать, что сейчас такие стулья стоят на Sotheby’s миллионы долларов), «рефлектор» теряет к нему всякий интерес – он внимательно изучает полотно и пытается понять, как бы сделать что-то подобное: «Что заставляет людей платить за эту жуть такую кучу денег?!»

В этот момент просыпается «конструктор»: он всё знает о том, как организован рынок современного искусства, о том, кто такие импрессионисты, экспрессионисты, а также и то, что суммы на Sotheby’s исчисляются в фунтах стерлингов, а не в долларах.

«Центрист» снова начинает скучать, поскольку социальная ткань его общения с товарищами разрушена, сущности вангоговских стульев им неинтересны, а сам он, вроде как, никому не нужен – а как же хотелось командной работы!

«Рефлектор» и вовсе начнёт раздражаться. Во-первых, всё внимание его товарищи уделяют теперь Ван Гогу. Во-вторых, для него самого нет в этом месте пространства для творческого манёвра. В-третьих, сколько вообще можно об одном и том же!

Но где наш «рефлектор» не пропадал… Окинув взором происходящее вокруг него безобразие, у него родится гениальная мысль создать производство странных стульев, забрендировать их «Ван Гогом», продать их миллион миллионов и стать лидером списка Forbes, чтобы потом купить Sotheby’s!

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию