Крисп Видесский - читать онлайн книгу. Автор: Гарри Тертлдав cтр.№ 9

Он перебирал предложения, прошения и отчеты, надеясь начать с чего-нибудь хоть чуть-чуть интересного. Наткнувшись на нераспечатанное письмо, он поднял брови. Как это чинуши, скрипевшие перьями в пристройках по обе стороны Тронной палаты, оставили документ непрочитанным? Потом он радостно вскрикнул, отчего Дара одарила его удивленным взглядом.

— Обычно эти груды пергаментов у тебя такой радости не вызывают.

— Это письмо от Танилиды, — ответил он и, вспомнив, что по многим причинам он почти не рассказывал Даре о Танилиде, добавил:

— Это мать Мавра. Они были ко мне очень добры, когда мы с Яковизием застряли в Опсикионе пару лет назад. Я рад получить от нее весточку.

— А. Хорошо, — Дара взяла еще кусочек дыни. Крисп предположил, что услышав, как он — совершенно правдиво — назвал Танилиду матерью Мавра, Дара представила себе — совершенно не правильно — уютную толстушку средних лет. Крисп был уверен, что Танилида и в свои сорок лет сохранила изящество и строгую красоту, которыми отличалась во времена их знакомства.

— «Госпожа Танилида его императорскому величеству Криспу, Автократору всех видессиан», — прочел Крисп вслух. «Искренние мои поздравления с восшествием на престол и бракосочетанием с императрицей Дарой. Да будет ваше правление долгим и славным». — Тут его взгляд упал на дату, надписанную поверх приветствия. — Боже благой! — прошептал он, очерчивая на груди солнечный круг Фоса.

— В чем дело? — спросила Дара.

Крисп сунул ей письмо.

— Посмотри. — Он указал на дату.

Секунду Дара непонимающе глядела на пергамент, потом глаза ее округлились. Она тоже сделала солнечный знак.

— Это день перед тем, как ты взошел на трон, — выдохнула она.

— Вот именно, — согласился он. — Танилида… она провидица. Когда я был в Опсикионе, она уже знала, что я стану императором. Я только недавно стал тогда спатарием Яковизия, а за пару лет до этого пахал поле в деревне. Мне казалось, что выше мне уже не подняться. — Его и сейчас порой изумляло, что он — Автократор.

Как теперь. Он потянулся и взял Дару за руку, чтобы удостовериться, что это не сон.

Жена вернула ему пергамент.

— Прочти вслух, если ты не против.

— Конечно, — Крисп нашел, на каком месте остановился, и продолжил:

— «Да будет ваше правление долгим и славным. Благодарю, что вы назначили Мавра севастом… «— Крисп опять прервался.

— Если она знала все остальное, значит, и это могла предвидеть, — заметила Дара.

— Пожалуй. Я читаю дальше: «… назначили Мавра севастом. Я уверена, что он приложит все усилия на ваше благо. Об одной лишь милости прошу: коли возжелает мой сын пойти в бой против северных варваров, молю отказать ему решительно. Хотя сим может он завоевать себе славу и почет, опасаюсь я, что насладиться ими он уже не сможет. Прощайте же, и да благословит вас Фос». Крисп отложил пергамент. — Не знаю, захочет ли Мавр вести в бой войска, но если так, то отказать ему будет непросто. — Он нервно поцокал языком.

— Даже после этого? — Дара указала на предупреждающие строки письма. — Он ведь знает о способностях матери. Так неужели он будет рисковать, несмотря на предсказание?

— Я Мавра уже несколько лет знаю, — ответил Крисп. — Он поступает, как ему вздумается, несмотря ни на что. Даст бог благой и премудрый, это вопрос никогда и не встанет. Танилида не уверена, что случится именно так.

— Верно, — согласилась Дара.

Крисп знал — и Дара знала тоже, — что вопрос еще как может встать. Свергнув кубратского хагана, банда халогаев-наемников под водительством Арваша Черного Плаща стала нападать и на империю. Пограничные военачальники безуспешно пытались справиться с ними; вскоре кому-то придется загнать варваров на подобающее им место.

В столовую заглянул один из дворцовых евнухов.

— В чем дело, Тировизий? — спросил Крисп.

— У дверей вас ожидает настоятель Пирр, — ответил евнух, тяжело дыша — он был настолько же толст, насколько Барсим худ. — Он желает переговорить немедленно с вами, и ни с кем более. Он настаивает, что это исключительно важно.

— Да ну? — Крисп нахмурился. Узколобый фанатизм Пирра он полагал жестоким и удушающим, но глупцом аббат отнюдь не был. — Хорошо, приведи его. Я его выслушаю.

Тировизий поклонился так низко, как только позволило ему брюхо, и убежал, чтобы вскоре вернуться с Пирром. Настоятель склонился перед Дарой, потом пал перед Криспом ниц. Встать он даже не пытался.

— Простираюсь перед вашим величеством! — воскликнул он, лежа на животе. — На мне вина, и пусть моя голова ответит, коли на то будет ваша воля!

— Да какая вина? — резко осведомился Крисп. — Встаньте, святой отец, прошу вас, и говорите связно.

Пирр встал. Был он, несмотря на седину, ловок, как юноша, награда, подаренная тем же изнурением плоти, что иссушило его лик до сходства с мощами и заставило глаза гореть мрачным огнем.

— Как я сказал, вина лежит на мне, — произнес он. — В результате некоей ошибки — случайной или же намеренной, это предстоит выяснить, — число монахов в монастыре, посвященном святому Скирию, вчера вечером не было подсчитано верно. Сегодня утром мы пересчитали всю братию. Один из монахов самовольно покинул обитель.

— И кто этот отступник? — спросил Крисп в тошнотворной уверенности, что ответ ему и так известен. Бегство простого расстриги не заставило бы настоятеля мчаться с новостями во дворец.

Заметив выражение на его лице, Пирр сурово кивнул.

— Да, ваше величество, как вы и опасаетесь — Петроний бежал.

— Думаю, он мною будет не слишком доволен, — заметил Крисп, стараясь достойно встретить дурную весть.

Насколько он преуменьшил, до него дошло, лишь когда слова эти слетели с его губ. Петроний фактически правил империей больше десяти лет, пока его племянник Анфим веселился; именно Севастократор назначил Криспа вестиарием. Потом Анфим, испугавшись, что дяде придет в голову сесть на трон собственнолично (Крисп и Дара немало подогрели его страхи), заточил Петрония в монастырь… как думалось Криспу, до конца дней.

— Пока весь город не сводил с нас глаз, — мрачно произнесла Дара, — Петроний сумел скрыться незамеченным.

Крисп понимал, что она лишь повторяет брошенные Гнатием слова, но слова эти отозвались в его мыслях подозрительным эхом. А он-то удивлялся, почему Гнатий стал так уступчив. Теперь он понял.

— Патриарх к этому приложил руку, ведь так? Петроний — его двоюродный брат. А если кто и может без позволения аббата вытащить монаха из монастыря, так это Гнатий.

— Он самый, ваше величество, — подтвердил Пирр. Острый нос, горящие глаза и голый череп придавали настоятелю сходство с хищной птицей.