Святой хирург. Жизнь и судьба архиепископа Луки - читать онлайн книгу. Автор: Борис Колымагин cтр.№ 2

Мать Мария, спасая голодных русских эмигрантов и евреев в захваченном немцами Париже, размышляла о православной социальной работе. Она считала, что, служа людям, мы служим Богу. А раз так, то Церковь осуществляется не только в храме, но и в больнице, в местах лишения свободы, везде, где человек помогает другому человеку. Мать Мария (как заметила одна исследовательница) говорит о внехрамовой литургии, о помощи, которая дает людям возможность преодолеть социальную разобщенность, о действиях, претворяющих смерть в Церковь (3).

В ситуации, когда Бог скрылся из мира, помощь ближним превратилась в церковное событие.

Святитель-хирург шел тесным путем, не боялся пойти против течения, мог высказаться довольно резко по поводу внешних и внутренних церковных проблем, и даже собратья-архипастыри его не всегда понимали. Но его любовь к Богу и людям творила чудеса.

Архиепископа Луку внесли в церковные святцы в 2000 году. Этой чести удостоились далеко не все подвижники веры и благочестия. «Канонизация, – писал историк Георгий Федотов, – не означает определения небесной славы подвижника, но обращается к земной Церкви… Церковная канонизация, акт, обращенный к земной Церкви, руководится религиозно-педагогическими, иногда национально-политическими мотивами» (4). Важно, что сам институт святости служил как бы цементом нравственного здания общества, идеалом, который одновременно и формировал его духовную культуру, и формировался ею. Даже с этой, предельно узкой, земной точки зрения очевидно, что институт этот не может быть заменен ничем другим.

Конечно, сегодня его значение по сравнению с дореволюционным временем сильно упало, но и сейчас он оказывает определенное общественное воздействие. Вот и имя святого Луки собирает вокруг себя врачей, людей науки и культуры, простых прихожан. Это собирание выражается в конференциях, паломнических поездках по местам его служения, делах милосердия. Несмотря на то что между врачом-архиереем и современными верующими лежит целая эпоха, он остается наиболее близким нам по времени святым. Мы еще не настолько оторвались от советского космоса, чтобы забыть о нем. Мы можем встретиться с родственниками святителя, пообщаться с людьми, пострадавшими в советское время за веру. У многих россиян есть родные, которые также были репрессированы: кто-то погиб, кто-то отсидел «срока огромные».

Трудно об этом вспоминать. Но необходимо. Потому что есть вещи, которые, как заметил в одной из проповедей свящ. Георгий Кочетков, уходят в память Бога, в вечную память и забвение которых принесет новые беды (5).

Святитель Лука помогает нам как раз вернуться назад – без злобы, без ложного пафоса, без нигилизма. Вспомнить русский холокост, прекративший существование российской цивилизации. Увидеть страшную антропологическую яму на месте человека. И в то же время он говорит о пути выхода, показывает, что во времена куда более трудные, чем нынешние, можно оставаться внутренне свободным, достойно жить и действовать – умно и ответственно. Показывает, что сила Божия в немощи совершается и что, стяжав Дух мирный, действительно можно спасти вокруг себя тысячи.

Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий родился в Крыму, в Керчи, 27 апреля 1877 года в семье аптекаря. Он был третьим из пятерых детей. У Валентина было два брата и две сестры. Его отец, Феликс Станиславович, происходил из старинного дворянского рода, представители которого служили при дворе польских и литовских королей. Однако род обеднел. Будущий архиепископ Лука во время допросов в советских застенках дал сам оценку своему происхождению: «Так как упоминание о моем дворянском происхождении придает неблагоприятную окраску моей личности, то я должен разъяснить, что отец мой, дворянин, в юности жил в курной избе белорусской деревни и ходил в лаптях. Получив звание провизора, он лишь два года имел свою аптеку, а потом до старости был служащим транспортного общества. Никакой собственности он, как и я, не имел» (1).

В 1889 году семья перебирается в Киев, и Феликс Станиславович становится госслужащим. Согласно рассказу внучатой племянницы свт. Луки, Майи Прозоровской, Войно-Ясенецкие жили в просторном 12-комнатном доме в центре города, на Крещатике. Феликс Станиславович очень хорошо зарабатывал – приносил домой толстые пачки червонцев. А распоряжалась всем в доме его жена, Мария Дмитриевна, очень властная по характеру. Благотворительностью она занималась постоянно, а в большие праздники под ее руководством снаряжались целые подводы, развозившие все необходимое тем, кто нуждался (2).

Религиозная атмосфера в семье имела свою специфику. Отец Луки был ревностным католиком. Он часто посещал костел, подолгу молился. Мать, Мария Дмитриевна (до замужества Кудрина), придерживалась православной традиции, но в храм не ходила, молилась дома. «Причиной этого было ее возмущение жадностью и ссорами священников, происходившими на ее глазах», – замечает в мемуарах, уже на склоне лет, архиепископ Лука (3).

Братья святителя, ставшие после окончания университета юристами, отошли от религии довольно быстро. Старшая сестра-курсистка пережила тяжелое психическое расстройство и ни во что не верила; младшая, любимица матери Виктория, сохранила свою детскую веру. Удалось ее сберечь и Валентину, но ему пришлось пройти через полосу испытаний.

Юноша не бросался из одной крайности в другую. Не переживал, как тот же киевлянин Николай Бердяев, бурного увлечения материализмом. Но увлекся «толстовством». На формирование мировоззрения Валентина в старших классах гимназии заметное влияние оказал брат Владимир – студент юридического факультета. В студенческой среде тех лет народнические идеи имели широкое распространение. Хождению в народ интеллигентов способствовали и книги Л.Н. Толстого. Валентин стал подражать великому писателю: спал на полу на ковре, а летом уезжал на дачу, косил траву и рожь вместе с крестьянами, не отставая от них. Он даже написал 30 октября 1897 года письмо графу с просьбой повлиять на свою мать. «Она говорит, что видит, что я иду по той же дороге, как сестра, что я начитался Евангелия и Ваших книг и, превратно понимая их, дойду тоже до сумасшествия», – жалуется он. И признается: «Меня слишком тянет любоваться живыми людьми и учиться у них. И вот теперь я знаю, что в деревнях люди голодают и мне нужно ехать к ним, чтоб помочь, поучиться у них» (4).

Валентин хотел приехать к писателю и жить под его присмотром. И это его желание можно понять. В жизни, наверное, каждого человека бывают моменты, когда хочется вернуться в детство, найти «нового отца» – мудрого учителя жизни. Толстой ответил молодому человеку, и этот ответ долгое время хранился у будущего епископа, но, к сожалению, пропал во время одного из обысков.

Творчество Л.Н. Толстого неотделимо от России, от миллионов людей, души которых он преобразил. Он сказал много важного и ценного в отношении богатства, милосердия, доброты. Гениальность Толстого – дар Божий. И он принес многие достойные плоды этого дара. Не будем забывать и о том, что резкие антиправославные высказывания писателя отчасти были обусловлены недостатками исторической Церкви, дефектами российской «государственной церковности» накануне своей катастрофы.