Женщины, о которых думаю ночами - читать онлайн книгу. Автор: Миа Канкимяки cтр.№ 50

Она давно решила отправиться в Западную Африку, причем в одиночку, что было неслыханным делом, потому что если даже в те времена женщина вообще туда ехала, то это была супруга чиновника колониальных властей или миссионера. Мэри по-разному объясняла свое решение поехать туда: продолжить антропологические исследования отца, закончить начатую им книгу – словно ее гнала туда исключительно обязанность выполнить дочерний долг. С другой стороны, у нее впервые в жизни появилось несколько свободных месяцев, так что их хотелось потратить для «изучения тропиков». Своим наперсницам она озвучила третью версию – совершенно в духе ночных женщин:

«Я ощущала смертельную усталость. После того как родители ушли друг за другом в течение шести недель в 1892-м, а брат уехал на Восток, мне начало казаться, что никто во мне более не нуждается. И я поехала умирать в Западную Африку, но оказалось, что Западная Африка очаровательна, дружелюбна и в научном смысле познавательна. Поэтому убить себя – во всяком случае тогда – мне расхотелось, да и не к спеху».

Может, Мэри и хотела умереть, точнее, не особенно беспокоилась – умрет или нет. Может, она захотела поставить все на кон, ведь терять было нечего. Если честно, мне было бы страшно. Тогда Западную Африку называли могилой белого человека, и отправиться туда было все равно что сыграть в русскую рулетку. «Самый смертельный уголок Земли», – усмехнувшись, сказали Мэри врачи, показав ей карту распространения тропических болезней. Блокнот Мэри постепенно заполнился перечислениями опасностей, болезней, возможных наихудших сценариев и обязательных к наличию вещей – в точности как и моя записная книжка через сто двадцать лет. Далее Мэри констатировала, что 85 % уезжающих в Западную Африку умерли или возвратились на родину с изрядно подорванным здоровьем. Одни умирали от лихорадки, желтухи или малярии в течение месяца по прибытии на континент; другие не сдавались, боролись с температурой, но потом все равно неожиданно умирали. Судьба мужчин и женщин полностью зависела от способности их организма противостоять малярии. Привыкнуть к климату побережья было невозможно.

В августе 1893 года Мэри отправилась в путь. (Будучи реалисткой, перед отъездом она составила завещание.) Она села в порту Ливерпуля на сухогруз «Лагос». Билеты на него продавались в один конец, что само по себе – не лучший прогноз! Мэри везла камеру для фотосъемки с громоздкой треногой и пластинами для негативов, бутылочки с формальдегидом для хранения рыб и насекомых и прочие принадлежности для сбора естественно-научных образцов. Вдобавок она взяла черную сумку с медикаментами и непромокаемый мешок для одежды, одеял и прочего имущества; два дневника – один для описания коллекций, а другой для ведения личных записей и две книги («Study of Fishes» Альберта Гюнтера и подборка стихов Горация), длинное мачете и револьвер – чтобы использовать против себя, если что. Из еды она взяла с собой несколько банок копченой селедки и галет, а также изрядный запас настоящего английского чая. Как выяснилось позже, заколок и зубных щеток она взяла слишком мало, потому что именно эти позиции пользовались особенной популярностью при обмене с местным населением. В качестве дорожной одежды Мэри использовала в точности все то же самое, что и дома в Англии, потому что считала, что не вправе носить в Африке одежду, в которой постыдилась бы выйти на люди в Лондоне. И учитывая тот факт, что после смерти родителей и до конца своих дней Мэри одевалась в траур, у нее в багаже имелось много черных длинных платьев, широкий пояс, дюжина белых блузок, черные кожаные сапоги и, разумеется, корсеты, от использования которых она не планировала отказываться даже в тропиках. Злые языки утверждали, что Мэри прихватила с собой еще и старые братнины штаны. Их она надевала под юбку и, переходя вброд реку, подвязывала на щиколотках, опасаясь пиявок, а подол юбки задирала на пояс, но сама Мэри решительно опровергала подобные измышления.

Из наличных денег она взяла всего 300 фунтов, планируя финансировать свое путешествие торговлей. Еще она собиралась питаться местной едой, передвигаться на своих ногах или на каноэ, ночевать в глинобитных или камышовых хижинах туземцев или под открытым небом – что сильно отличало ее от тогдашних путешественников по Африке. Те не рисковали углубляться в джунгли без переносного стула и целого каравана носильщиков, тащивших на себе ящики с консервами, палатки, складные кровати, резиновые ванны и переносные туалеты. Но у Мэри, во-первых, не было на все это средств, а во-вторых, она верила, что, занимаясь обменом стеклянных бусин, железной проволоки, тканей, рома и джина на каучук и слоновую кость, ей удастся найти общий язык с местными жителями и получить от них интересные сведения. Все же ее путешествие имело две научные цели: сбор образцов рыб (о полезности таковых ей намекнул директор естественно-научного музея) и исследование религий туземцев.

На Канарских островах две пассажирки сошли на берег, и Мэри осталась на судне вместе с капитаном, коммерсантами и чиновниками. Как писала позже Мэри, мужчины проявили по отношению к ней учтивость, однако все разговоры неизменно заканчивались историей о том, как тот или иной бедняга заболел и умер. Она узнала, что у всякого путешествующего должно иметься в багаже приличное платье – не для торжественного приема, а для собственных похорон. Мужчины сообщили ей также, что кроме малярии и лихорадки ее ждут португальская чесотка, нарывы, гнойные раны, паразитарные заболевания, сонная болезнь, желтая лихорадка, холера, натуральная оспа и страшный недуг под названием kraw kraw. Подытоживая впечатления от этой поездки, она писала: «Не верю, что когда-либо ранее получала от жизни такое наслаждение». Против всех ожиданий она завела знакомства с коммерсантами. Их именовали «варварами пальмового масла», но ведь в прошлом существовала торговля! Коммерсанты были малообразованными, некоторые даже не умели читать, но, как заметила Мэри, в отличие от миссионеров и чиновников, они вели себя предельно честно и открыто. Именно коммерсанты и стали для нее важным кругом общения.

Судно пришло в Западную Африку в самый разгар сезона дождей. После короткой остановки в Сьерра-Леоне в полном тумане «Лагос» пошел в сторону Берега Слоновой Кости, Золотого Берега и Невольничьего Берега – под такими названиями фигурировало побережье в те времена. В начале сентября достигли крайней южной точки в Луанде, оттуда Мэри в течение четырех месяцев продвигалась на север в Калабари, откуда вернулась на корабле домой.

Мэри заметила, что корабельные разговоры были совсем не беспочвенны. В Бонни бушевала эпидемия желтой лихорадки, которая унесла жизни девяти из одиннадцати проживавших в городе белых. Каконго страдал от оспы и сонной болезни, вымирали целые деревни, кругом бродили прокаженные. Жителей Конго одолевала депрессия. Уровень самоубийств зашкаливал. Местные утверждали, что они заколдованы, что все болезни от злых духов – смешные вещи, на взгляд европейцев, потому что причина была очевидна: считалось, что малярия передается по воздуху – собственно, название mal’aria означает дурной воздух. Только Мэри устояла перед всеми болезнями, за исключением короткого приступа малярии.

Территория Французского Конго, то есть современного Габона, стала средоточием путешествий Мэри. Уже в свою первую поездку она провела там несколько недель, выезжала одна – сначала на носилках, затем на каноэ и пешком в сопровождении нескольких носильщиков, гида-переводчика и повара, не обращая внимания на то, что подобные занятия одинокой белой женщины считались безумством. Куда бы Мэри ни поехала, и белые, и черные поначалу относились к ней подозрительно, но потом предлагали ей лучшую камышовую хижину деревни, угощали едой и пальмовым вином. Многие африканцы никогда не видели белого человека, не говоря уже об одинокой белой женщине, и, словно отрицая возможность увиденного, упорно обращались к ней «господин», sir. Впрочем, в XIX веке путешествующих одиноких незамужних дам в Западной Африке можно было пересчитать по пальцам одной руки, а уж одиноких африканок было и того меньше, потому что в полигамных обществах женщина всегда принадлежала кому-то. Оставшаяся вдовой женщина переходила по наследству к брату покойного. И когда Мэри приезжала в селения без сопровождения мужчины, местным было сложно понять, что она не замужем. Позже в Англии она даст всем отправляющимся в путешествие одиноким женщинами полезный совет: «Могу в точности сказать каждой старой деве, намеревающейся отправиться исследовать Африку, что ее будут постоянно унижать расспросами о муже. У вас не спросят, есть ли у вас муж… но спросят, где он. Предупреждаю: опасайтесь говорить, что его вообще нет; я попробовала такое и могу сказать, что оно ведет к еще более чудовищным расспросам. Гораздо более мудрым будет говорить, что вы находитесь в его поисках и указать в ту сторону, куда направляетесь. Это породит в слушателях сочувствие и искреннее желание помочь».