Модное восхождение - читать онлайн книгу. Автор: Билл Каннингем cтр.№ 15

Как видите, я окончательно перешел на особое положение.

* * *

В свободное время я сшил несколько десятков шляп и в двухнедельную увольнительную направился в Париж, где как раз открывалась французская Неделя моды. Я показал свои шляпы многим дизайнерам, но никто ничего не купил. Хотя мадам Скиапарелли выглянула из-за шторки, когда я показывал свои модели персоналу ее салона. И в следующем сезоне в ее коллекции появились две модели, как две капли воды похожие на мои!

В Париже я пошел на встречу с представителем Madcaps — американской компании масс-маркет, каждый сезон закупавшей в Париже самые эксклюзивные модели. Агент сидел в роскошном отеле с видом на Круглую площадь и дымил толстенной сигарой. Он напустил столько дыма, что я с трудом его нашел. Он мельком взглянул на мои шляпы и сказал: «Сынок, если ты не запустишь крутую рекламную кампанию в модном журнале, твои шляпы нужны мне как собаке пятая нога». Очень характерная позиция для американской моды: производителям и магазинам на тебя плевать, если твои шляпы не продвигаются в крупных СМИ. Мне кажется, они готовы продать ночной горшок вместо шляпы, если про него напишут в модном журнале. Неудивительно, что дизайнеры так боятся прессы. Не потому, что журналисты разбираются в моде, а из-за их влияния на покупателей.

Шляпы мои никому не подошли, но эти две недели я провел прекрасно: из Нью-Йорка приехали Нона и Софи закупить новые модели для Chez Ninon. Они ездили в Париж уже сорок пять лет и отвели меня на все модные показы. Мы должны были встретиться на первом показе у Жана Дессе — его салон находился в роскошном парижском особняке Эйфеля, того самого, что построил башню. Я пришел на полчаса раньше и стал ждать у подножия парадной лестницы, так как в тот самый момент в салоне находилась герцогиня Кентская и никого не пускали в комнату к Ее королевскому высочеству. Это был мой первый модный показ в Париже, и я так волновался! После ухода Ее высочества толпу журналистов запустили в салон подышать тем же спертым воздухом, что и герцогиня: в парижских резиденциях модных дизайнеров никогда не открывали окна из страха, что кто-нибудь заглянет в окно и украдет идею. Меня посадили в первом ряду у серого дивана, на котором всегда сидели Нона и Софи. Диваны в Париже считались почетным местом, их приберегали для самых благородных гостей, которым дизайнеры хотели особенно угодить в этом сезоне. За эти диваны разыгрывались настоящие побоища. Я был разочарован, увидев, что среди присутствующих в зале совсем нет людей, которые, по моему мнению, могли бы носить прекрасную дизайнерскую одежду. Мне даже показалось, что там собрались какие-то оборванцы, и я все думал: а где же дамы, которые будут носить все эти платья? Оказалось, дамы приходят уже после того, как уходят журналисты.

Нона и Софи приехали на показ прямо из аэропорта, и когда они вошли в зал, у Ноны чуть не случился припадок. Оказывается, она сообщила всем и вся, что на показы ее будет сопровождать молодой военный, и очень этим гордилась. Каково же было ее разочарование, когда она увидела, что я не надел форму! После показа меня отправили в гостиницу, велев переодеться в унылую форму цвета хаки. Нона пришла в восторг, и, наверное, она была права, заставив меня сделать это, потому что на всех показах ко мне относились как к очень важному гостю. Парижский бомонд питал какую-то особую любовь к мужчинам в форме, и меня все время сажали в первый ряд (больше никогда мне не доводилось сидеть в первом ряду на модных дефиле). Думаю, никто не догадывался, что я даже не офицер. В том сезоне Юбер де Живанши открыл свой модный дом, и байеры в лобби отеля Ritz только и говорили о том, что это очередной пшик на сковородке. У Ноны и Софи были довольно консервативные вкусы, и они редко ходили на показы новых дизайнеров, пока те не утвердили свою репутацию, поэтому на показ Givenchy меня взяла с собой мисс Кэй Сильвер, редактор рубрики моды журнала Mademoiselle. После показа она фотографировала одежду, и меня попросили позировать для некоторых из этих снимков. Я отлично провел время и увидел, как все устроено в доме моды начинающего дизайнера. Еще мы часто ужинали с Кармел Сноу, редактором Harper’s Bazaar: они с Ноной и Софи дружили.

Пока я служил в армии, я каждый сезон подгадывал свой двухнедельный отпуск, чтобы провести его в Париже во время открытия Недели моды. Именно тогда я познакомился со всеми дизайнерами и байерами и присутствовал на бесконечных закупочных процессах, которые стали для меня бесценной школой. Нона и Софи делали заказы, а я выворачивал одежду наизнанку и смотрел, как она сшита. Вы даже не представляете, как вели себя производители одежды. Они были просто неподражаемы: стоило продавщице отвернуться, как они доставали сантиметры и начинали лихорадочно измерять модели, чтобы потом их скопировать; они прятали пиджаки от костюмов под стульями; укрывшись за пальмой в горшке, измеряли длину юбок; замеряли длину рукава, используя в качестве шкалы расстояние от кончика носа до пальцев вытянутой руки, — в ход шли любые трюки.

Больше всего воровали у Dior, так как в салоне всегда было полно народу — пятьдесят байеров как минимум. Чтобы уследить за нечистыми на руку ньюйоркцами, продавщицам понадобилось бы по десять пар глаз. Работали вдвоем: один отпарывал рукав, второй отрывал пуговицы. А когда продавщицы возвращались, производители напускали на себя такой расслабленный и невинный вид, что, глядя на них, я помирал со смеху. Но и продавщицы были не промах. Коллекции Dior всегда были самыми шикарными в Париже и выглядели самыми дорогими. Нона и Софи обожали Dior и покупали там больше всего одежды.

Сильнее всего мне хотелось увидеть коллекцию Жака Фата, но Нона с ее консервативными вкусами всегда пропускала показы этого оригинала. А вот мы с Софи наслаждались его ослепительным талантом. Звездой собственного показа всегда был сам Фат: он врывался в салон в середине дефиле, обычно одетый в штаны с подтяжками, как у ковбоев из американских вестернов, и белую рубашку, распахнутую до самой талии. Расцеловав руки любимых клиенток, он доводил до полуобморочного состояния половину женщин в зале, так как был умопомрачительно хорош собой. Это было замечательное представление, и все его любили.

Впрочем, Нона весь показ ворчала и стонала: ей было жалко денег, потраченных на «театральную» одежду, которую никто не купит. Софи же нравился жизнерадостный стиль Фата, а меня завораживала вся эта модная драма. После каждого показа байеры и журналисты встречались в лобби отелей George V или Ritz и обсуждали, стоило ли платить две тысячи долларов за вход (это была плата для коммерческих байеров, которую затем, впрочем, вычитали из суммы заказа). Журналисты попадали на премьерные показы бесплатно и делились своим мнением с байерами. Мне всегда казалось, что со стороны кутюрье это очень неумный ход, так как большинство журналистов не имеют ни малейшего представления о том, как живут и как предпочитают одеваться женщины с изысканным, роскошным вкусом. И вместе с тем оборванцам от прессы (так их называли в модных домах) преподносили кнут на золоченом блюдечке.

Через пару часов после показа байеры и некоторые журналисты с фотографической памятью могли в деталях зарисовать всю коллекцию, состоявшую из двухсот моделей. Эти рисунки затем продавали плагиаторам. Многих ловили на показах с миниатюрными камерами — шпионским оборудованием, — спрятанными в трости, зонтике и так далее. Однажды редакция газеты, которой отказали во входе на показ, сняла комнату напротив салона кутюрье и установила там специальный телескоп, через который посмотрела дефиле. Проделки итальянской мафии — детский лепет по сравнению с тем, что творилось в Париже.