Человек, стрелявший ядом - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Плохий cтр.№ 62

Члены семей убитых, журналисты и зрители с нетерпением ждали, когда же появится обвиняемый. Впервые они увидели того, о ком уже так много знали (и кого многие так ненавидели), около девяти утра – полицейский ввел Сташинского в зал и усадил на скамье слева от возвышения для коллегии судей. «Итак, вот он! – писал сотрудник бандеровской газеты „Шлях перемоги“. – Это среднего роста молодой человек, с немного бледным лицом, волосы зачесаны наверх, губы поджаты, одет с чрезмерной элегантностью – темный костюм, темно-синий галстук, – словно только что вышел из парикмахерского салона. Вот он – убийца славной памяти Вождя, вот этот выродок, который войдет в историю как олицетворение подлости, подобно Иуде!»

Корреспондент газеты Frankfurter Rundschau четыре дня спустя описывал внешность обвиняемого намного сдержаннее. По его словам, Сташинский около 170 см ростом, у него приятное, умное лицо и весьма изящные руки. Все зрители заметили, насколько он бледен. Трудно сказать, стали тому причиной нервы или пребывание в четырех стенах на протяжении прошедшего года. Когда Сташинского ввели в зал, с ним заговорил его адвокат Гельмут Зайдель. Подзащитный, выслушав его, кивнул и поглядел на собравшихся. Он явно нервничал ²⁷⁵.

В Москве Богдан почти всегда в трудную минуту мог положиться на Инге. Она была рядом с ним и при побеге за железный занавес – но в зале суда не появилась. Сташинскую-Поль не пустили туда из опасения за ее жизнь. В журнале Stern сообщали, что она куда-то скрылась, после того как муж сдался американцам. Инге предполагала, что КГБ мог внести ее вместе с Богданом в список подлежавших уничтожению. Штази арестовало ее отца, и она боялась, что ее саму могут убить или похитить и вывезти в ГДР. Инге отказалась от гонорара в двадцать тысяч марок за интервью западно-германскому журналу. Как позднее выяснили журналисты, она уехала в Штутгарт под вымышленным именем и устроилась в парикмахерскую. Репортер газеты Hamburger Abendblatt проследил за Инге Поль и узнал, где она живет. Установив, что инкогнито раскрыто, органы правопорядка поселили ее в доме одного полицейского.

Жена перебежчика поддерживала контакт с Эрвином Фишером из федеральной прокуратуры – специалистом по расследованию шпионажа, который выступал обвинителем на суде над Хайнцем Фельфе, самым известным кротом Лубянки в рядах БНД. По прихоти судьбы Фельфе держали в той же тюрьме, что Сташинского. Благодаря этому раскрытый агент узнал, что встречи Богдана с женой проходили под надзором не в общей комнате для свиданий, а в клубе для персонала. Фельфе вспоминал: «К этим свиданиям Сташинский готовился с особой тщательностью. Бросалось в глаза, что перед каждым свиданием он надевал перстень с большим бриллиантом». Как бы то ни было, на процессе Инге так и не увидели. И полиция, и она сама боялись, что агенты КГБ выследят ее и уберут как нежелательную свидетельницу. Богдан предстал перед судом в одиночестве ²⁷⁶.

В начале десятого часа в полный зал вошла коллегия судей. Все встали. Пятерым служителям Фемиды надлежало установить вину подсудимого – закон ФРГ не предусматривал в этом процессе присяжных. Возглавлял коллегию Генрих Ягуш, мужчина пятидесяти с небольшим лет, чье лицо украшали очки только с одной линзой. Председатель суда во время войны командовал танковым батальоном и потерял правый глаз. Теперь он специализировался на шпионских делах. В октябре 1959 года, когда Сташинский убил свою вторую жертву, Ягуша назначили главой третьего сената Верховного суда, который рассматривал дела по обвинению в государственной измене и шпионаже. Судья неумолимо посылал за решетку агентов Кремля и его сателлитов – это знали все участники процесса, включая Сташинского. Но слова, которыми Ягуш открыл процесс, дали Богдану слабую надежду на то, что в этот раз все пройдет по-другому ²⁷⁷. Имея в виду статью в Christ und Welt, Ягуш начал так:

Затем началось рассмотрение дела. Зрители впервые услышали голос Сташинского, когда тот ответил на вопросы Ягуша, понимает ли он по-немецки и хорошо ли себя чувствует. Богдан долго готовился к процессу. Теперь он внимательно изучал выражения лиц каждого из пятерых судей. Председатель велел ему рассказать о себе, и обвиняемый начал с места и даты рождения: «Я родился 4 ноября 1931 года в Борщовичах Львовского повета. На момент моего рождения Львов и эта местность были под польским управлением, поэтому я был польским гражданином». Сташинский говорил невыразительным, монотонным голосом, держа руки за спиной, – словно ученик, который пересказывает заученный урок ²⁷⁹.

Ягуш обращался к подсудимому без неприязни и создал в зале пусть и не доверительную, но довольно спокойную атмосферу. Это помогло Сташинскому подробно рассказать, как по пути домой летом 1950 года его в поезде арестовала милиция. Ему было девятнадцать лет, и он далеко не в первый раз ехал без билета. Тогда его отпустили, но через несколько дней к ним домой пришел милиционер и вызвал Богдана на беседу в линейное отделение. Именно там он впервые увидел Константина Ситняковского – капитана МГБ. Офицер завербовал Богдана, угрожая его семье расправой.

Поведанная Сташинским история потрясла слушателей. Многие корреспонденты недоумевали: неужели в Советском Союзе и вправду КГБ вербует будущих шпионов таким способом? Но Ягуш, не первый год судивший агентов стран Варшавского договора, не нашел в этом ничего подозрительного. «Была ли это настоящая причина?» – допытывался он у подсудимого, желая выяснить действительно ли он испугался угроз. Тот ответил: «Я понял, что он уже знает и меня, и мое положение. Некоторые односельчане, знавшие еще меньше моего, давно уже были арестованы, а иные и сосланы в Сибирь. Так что мне стало ясно: то, что Ситняковский сказал о намерении нас арестовать, а родителей выслать в Сибирь, отвечает действительности и что такое тоже бывает. Я видел также и бесполезность борьбы украинского подполья».