Людвиг Витгенштейн. Долг гения - читать онлайн книгу. Автор: Рэй Монк cтр.№ 127

Более того, через день после того как войска сконцентрировались на границе, Гитлер не вошел в Австрию, но Шушниг ушел в отставку, и канцлером стал Зейсс-Инкварт. Гитлер и немецкие войска не пересекали границу до следующего дня, 12 марта, когда их пригласил новый канцлер, и только тогда аншлюс был формально совершен. Это может показаться несущественным, но события тех трех дней четко отпечатались в умах всех, кто их пережил, и если не для Друри, то для Витгенштейна перемена положения дел в каждый из этих трех дней должна была выглядеть судьбоносной. 10 марта Австрия была независимым государством под управлением Шушнига, 11-го она была независимым государством под управлением нацистов, а 12-го стала частью нацистской Германии. Для австрийской семьи еврейского происхождения переход от второго к третьему дню отмечал катастрофическую разницу между положением австрийского гражданина и немецкого еврея.

В день аншлюса Витгенштейн написал в дневнике: «Слухи об Австрии беспокоят меня. Непонятно, что делать, ехать в Вену или нет. Думаю главным образом о Фрэнсисе, и что я не хочу оставлять его» ^[965]. Что бы Витгенштейн ни говорил Друри, он отчаянно беспокоился о безопасности своей семьи. Первое, что он собирался сделать, — это немедленно поехать в Вену и быть с ними, а останавливал его страх, что если он это сделает, то больше никогда не увидит Фрэнсиса. Тем не менее, он написал семье, что готов приехать в Вену, если он им нужен.

Единственное письмо, которое сохранилось из переписки со Сраффой, содержит тщательный анализ положения Витгенштейна после аншлюса; Сраффа написал его 14 марта, спустя день после триумфального шествия Гитлера через Вену. В письме видно, насколько компетентное мнение и советы по политическим вопросам получил Витгенштейн из уст Сраффы, и становится понятно, что Витгенштейн сразу написал ему, задав вопрос о возможных последствиях поездки в Вену. Письмо начиналось так:

Прежде чем пытаться обсудить вопрос, возможно, несколько запутанно, я хочу дать вам ясный ответ на ваш вопрос. Если, как вы говорите, возможность уехать из Австрии и вернуться в Англию представляется вам «жизненно важной», нет никаких сомнений — вам нельзя ехать в Вену ^[966].

Сраффа подчеркнул, что австрийская граница будет закрыта на выезд для австрийцев, и хотя эти ограничения, возможно, скоро будут сняты, есть риск, что Витгенштейну не разрешат выехать, если он приедет в Вену. «Вы, конечно, знаете, что вы теперь гражданин Германии», — продолжил Сраффа:

Витгенштейн, должно быть, спросил Сраффу, поможет ли в его ситуации, если он станет лектором в Кембридже, поскольку тот продолжает:

«Вам следует быть осторожным», — предупреждал Сраффа:

Что касается вопроса об изменении национальности, то Сраффа советовал: если Витгенштейн соберется принять ирландское гражданство, то он должен сделать это до того, как у него заберут австрийский паспорт, потому что австрийцу это сделать легче, чем немцу. С другой стороны:

Сраффа, который собирался ехать в Италию в следующую пятницу, пригласил Витгенштейна приехать в Кембридж обсудить этот вопрос, если он успеет, но предупредил: «потом письма будут пересылаться мне в Италию, поэтому следите за тем, что говорите, ведь вы будете писать итальянскому цензору». Он заканчивает словами: «Извините за это путаное письмо», заставляя задуматься, каких уровней ясности и точности он достиг в остальной переписке.

«Вы, конечно, знаете, что вы теперь гражданин Германии». В день, когда Сраффа писал эти страшные слова, мы видим в дневнике Витгенштейна, как он борется именно с этим страшным знанием:

Через два дня он, «в голове и на устах» ^[968], смирился с утратой австрийского гражданства и необходимостью эмигрировать на несколько лет: «Ничего особенно не изменится. Но мысль о разлуке со всеми своими ужасна».

Получив письмо Сраффы, Витгенштейн немедленно уехал из Дублина в Кембридж, чтобы обсудить с ним ситуацию. 18 марта он сообщил в своем дневнике: