Услышав сдавленный возглас, Бет подняла глаза и встретила пожирающий взгляд Умара, смотревшего на ее соски, выступавшие над водой в окружении плавающих лепестков роз. Она постаралась не реагировать на него, но ее тело задрожало от возбуждения. Только не сейчас! Чувствуя себя униженной, Бет чуть глубже погрузилась в ванну, и ее грудь скрылась под водой.
– Я не хотела ранить тебя, – прошептала она, посмотрев в глаза Умару.
– Ранить? – Он стиснул челюсти и снова отвернулся. – Нет. Я всего лишь разочарован. Ты обманом покорила сердце моего народа. А теперь заставишь их разлюбить тебя.
– Как?
– Будь грубой. Неприветливой. Будь отвратительной обманщицей. – Его губы скривились в ухмылке. – Это не составит большого труда для тебя.
Скотина! Бет с трудом сдержалась, чтобы не произнести это слово вслух.
– А если окажется, что я беременна? Как я смогу оставаться твоей женой, если все будут ненавидеть меня?
– Если, к несчастью, такое все же случится, ты с легкостью завоюешь их симпатии обратно. Я последний в нашем роду. Если ты подаришь Самаркаре наследника, ты станешь самой обожаемой личностью в стране. Обожаемой всеми, кроме меня, – холодно улыбнувшись, добавил он.
К ее горлу подкатил ком. Он назвал ее возможную беременность несчастьем. И ясно дал понять, что любой ребенок, рожденный в их браке, будет нежеланной и досадной обузой, которая привяжет его к Бет, которую он презирал.
И это после того, как он испытывал такое сильное желание овладеть ею, что соблазнил ее повторить слова свадебной клятвы, о чем она даже не подозревала!
– А как насчет моей работы в Хьюстоне? Я не могу оставаться здесь. Меня уволят!
– Уволят? – презрительно фыркнул он. – Как будто ты вернешься в свою комиссионку, получив три миллиона долларов!
– Я же говорила, что эти деньги были не для меня!
– Ты много чего говорила. Почему я должен верить твоим словам?
– Послушай, я уже признала свою вину, – стиснула зубы Бет. – Сейчас я пытаюсь исправить то, что наделала. Но меня начинает тошнить от твоих оскорблений. Есть какой-то предел тому, что я могу вынести!
– В таком случае, нам лучше видеться как можно реже, пока тебя не выпроводят из страны. Надеюсь, ждать осталось недолго!
Он круто развернулся и вышел из комнаты.
– Мистер, я буду считать дни! – в ответ крикнула она, но Умар уже не слышал ее.
Ее ярость утихла, и Бет сидела, дрожа, в быстро остывающей ванне.
Глава 8
Меньше чем через час она стояла перед зеркалом в новом нарядном платье и твердила себе, что не чувствует никакой сердечной боли. Потому что она не могла любить Умара. И определенно не хотела его. Он обошелся с ней ужасно и отказался даже выслушать ее.
Теперь ей не оставалось ничего, кроме как страдать, притворяясь его невестой, и ждать, когда он вышвырнет ее из Самаркары и из своей жизни.
От этой мысли ей становилось дурно.
С тяжелым сердцем она спустилась вниз в дворцовый банкетный зал, где ее встретил Умар сдержанным поклоном. Он смотрел на нее, как на абсолютно чужого человека, когда представлял ее в качестве своей будущей королевы толпе аристократов. Казалось, эта перспектива радовала их так же, как и саму Бет.
Умар протянул ей руку и подвел к столу, стоявшему на помосте.
– Что ты делаешь? – Через какое-то время, наклонившись к ней, сердито прошипел он.
– Ты о чем?
– Ты выглядишь так, словно тебя скоро казнят.
– А ты хочешь, чтобы я выглядела радостной, когда я ничего такого не чувствую?
– Значит, сейчас ты решила быть честной? – сверкнул глазами Умар. – Ты уже продемонстрировала свои способности лгать. Так что лги дальше. Притворяйся счастливой. Немедленно.
Бет старалась изо всех сил, жалея о том, что поехала в Париж. Лучше бы она никогда не услышала имя Умара аль-Мактуна!
Ее взгляд случайно упал на Лейлу аль-Абайи, сидевшую за одним из столиков в первом ряду. Рядом с ней сидел визирь. Он наклонился к девушке и что-то прошептал ей на ухо. Бет нахмурилась, потому что что-то в языке их тел показалось ей неправильным. Когда к их столику присоединился только что выступавший отец Лейлы, вся троица глянула на короля, и от того, как они посмотрели на него, у Бет по спине пополз холодок.
– Бет, – снова зашипел Умар.
– Ну что опять?
– Ты по-прежнему не улыбаешься.
– Как насчет этого? – Разозлившись, она выдавила на лице ослепительную улыбку.
– Прекрати.
– Мне нельзя улыбаться и нельзя хмуриться – так чего ты хочешь от меня?
– Чтобы ты выглядела хотя бы довольной.
– Как ты?
Лицо Умара тут же приняло нейтральное выражение, что делало его на вид вполне довольным. Бет даже немного позавидовала, что он умел так хорошо скрывать свои чувства.
– Это нечестно, – буркнула она. – Ты обучен этому.
– Да. Вот почему я могу сидеть рядом с тобой и делать вид, что я счастлив, сделав такой выбор.
– Хочешь, чтобы я уехала из Самаркары?
– Уехала? – язвительно переспросил Умар. – Не раньше, чем окружающие начнут презирать тебя так же сильно, как я.
– Они уже презирают меня.
– Не все. Разве что знать. Слуги и остальной народ относятся к тебе благожелательно.
– Мне вести себя с ними грубо безо всякой причины?
– Делай все, что угодно, чтобы демонстрировать непочтительность к этой стране и моему трону, чтобы потом я мог отказаться от тебя.
– Хочешь, чтобы я сорвала с себя одежду и начала отплясывать голой на столах?
– Может быть, позже, – ответил Умар.
– Я пошутила, – потрясенно прошептала Бет.
Его черные глаза пронзали ее насквозь.
– Еще недавно тебя не смущала твоя нагота.
Бет машинально скользнула взглядом по его чувственным губам, а потом, задрожав, отвернулась.
– Это было раньше.
– До того, как я узнал правду о тебе.
– Нет. До того, как я узнала правду о тебе.
– То есть?
– Я узнала, что ты бессердечный мерзавец, который не знает, что такое прощение.
– Простить предательство? – Умар делано улыбнулся толпе и отпил из своего золотого кубка. – Нет.
– Что случилось с человеком, которого я встретила в Париже? – с горечью посмотрела на него Бет.
– Что случилось с доктором Эдит Фарадей? – холодно бросил Умар.
Остаток вечера прошел словно в тумане. Бет ела еду, не ощущая ее вкуса, и слушала речи, которые ей не хотелось слышать, все о многочисленных достоинствах доктора Эдит Фарадей и о том, как она прославит Самаркару, став ее королевой.