Бераника. Медвежье счастье - читать онлайн книгу. Автор: Ива Лебедева cтр.№ 27

Потому что мне тоже страшно… все серьезно на самом деле. Все эти студенческие игры покойного мужа в революцию, оказывается, могут нас достать и теперь. Хотя казалось — куда уж хуже!

Есть куда. Я еще раз мысленно окинула взглядом память Бераники и снова убедилась: не было у нас никаких бумаг. Она их в глаза не видела. Если Эдриан их спрятал и использовал для шантажа — жену он в известность не поставил.

Ох, горюшко… Вежеслав вернется только через десять дней. Рапорт, дорога до уездного городка, день там, потом обратно… Он решил, что посланцы неведомых злодеев за это время просто не успеют добраться до нашей дыры, не сумеют сориентироваться и подготовиться. Я не стала ему напоминать, что если граф Аддерли повесился не сам, то посланцы-засланцы эти уже здесь. Все равно он в городе сразу заявит, что забрал бумаги и повез их на хранение в банк.

Ох, только бы его по пути не перехватили… Правда, слух о бумагах поручик Шилов пустит после отъезда Вежеслава, так, чтобы того затруднительно было догнать. И все равно страшно… страшно.

Но страх страхом, а жить надо. Тут у меня опыта хоть отбавляй… горького опыта: что в Первую мировую, что во Вторую бабы своих мужей и сыновей ждали и боялись так, что по ночам сердце биться отказывалось. А по утрам вставали и шли пахать до следующей ночи.

Когда руки заняты, душе не легче, нет. Просто ей некогда болеть.

Конечно, подсознание мое рвануло уже просчитывать, как мы там на новом месте будем устраиваться, что возьмем с собой, что тут оставим, все ж таки провинциальный, но город будет… Я его на полном скаку остановила, взнуздала жестко и направила мысли в день сегодняшний.

Нельзя мне пока так далеко мечтами разлетаться. Даже в вопросах хозяйства, а про любовь и прочие радости я себе прямо думать запретила. Вернется Веж — тогда и настанет время миловаться и пить счастье полными глотками. А пока — вот они, дети, каждый день кормить надо, стирать, сажать, собирать, вспоминать, налаживать, придумывать. И никаких.

На этом всю жизнь простояла — что бы ни случилось, плохое или хорошее, руки всегда должны быть заняты. На этом и вторую жизнь проживу, не прогадаю.

Ох, а ведь я обещала Вежеславу не мелькать в селе, но мне туда позарез просто нужно. С печкой надо что-то решать, сама я смогу только раскурочить трубу, но для нормальной тяги складывать ее должен настоящий специалист. Самогонку-то первую я выгнала, в два круга и через березовый уголь, а потом на смородиновый лист. Продукта мало, упиться не выйдет, а по сто грамм — здоровому мужику милое дело.

Только вот провернуть это надо с умом, чтобы деревенские бабы меня на вилы не подняли как ведьму, чужих мужиков спаивающую.

А и ладно, мы проторенной дорожкой двинемся. На торгу мелькать не станем, к старосте тоже не сунемся. У него все еще зуб на меня большой — вопрос с деньгами за аренду земли я пока отложила, да не забыла. И он это прекрасно понимает, аспид.

Когда я следующим ранним утром, еще до свету, пока дети спали, двинулась в село, на душе было муторно и неспокойно. Интуиция вроде молчала, а взгляд из чащи, к которому я привыкла так, что не замечала уже, был спокойный, бестревожный.

Ну, сила лесная, есть ты, нет ли, а защити, не выдай, родимая. Присмотри за детьми, будь ласка, не пускай на порог злого человека или зверя. А я в долгу не останусь…

Показалось или я опять после ласковой просьбы добежала до села вдвое быстрее? Словно спрямил кто тропинку под ногами. Но задумываться некогда, мне сейчас нужна Астасья, большуха многолюдного семейства Вежевых, с которой у нас потихоньку складывалась крепкая взаимовыгодная дружба.

— Никак барыня? Ну проходи, родимая, смотрю, ранняя ты пташка, — поприветствовала меня крепкая сорокалетняя «баба-ягодка», открывая заднюю калитку, ту, что возле хлева. Ну а где еще поутру хозяйку искать, если не возле доильника?

— И тебе привет, Астасья. Знала, что ты хозяйка справная, встаешь с птицей, вот и прибежала по холодку, дальше-то забот будет полон рот, некогда лясы точить.

— Ой, твоя правда. Ну проходи, гостьей будешь. В дом пойдем или как? Ты, небось, опять с делом каким?

Через два часа, обсудив все подробности, поторговавшись для порядка и удовольствия, загрузившись припасами и прикинув по солнцу время, я вышла в обратный путь.

Вот и хорошо, вот и ладно. Смородиновку я свою пристроила, да не мужикам, что без меры и толка вылакают, а хозяйкам, которые своих пней правильно сориентируют и простимулируют. И наградят сами. Будет к нам завтра печник, сразу после полудня.

Когда в полдень к нам на заимку явились караульные, я вынесла деревянный поднос, на котором вода родниковая в самолепных кружках и туесок земляники — ею в этом году были как ковром усыпаны все полянки окрест. Не ахти какое угощение, но приличия соблюдены — все ж таки люди вроде как уже не чужие и ходят сюда для нашей защиты.

— Ну, хозяйка, благодарствуем, — степенно поклонился пожилой солдат, отдавая обратно кружку и облокачиваясь на подновленный плетень у калитки. — А что, купец-то из города так и не дошел до вас?

— Какой купец? — удивилась и насторожилась я.

— Дык был там один, — включился в рассказ второй солдатик, помоложе, веснушчатый и лопоухий парень с немного щербатой, но очень солнечной улыбкой. — Тапочки, сталбыть, ваши ему уж оченно понравились. Бабы-то на селе не дуры, быстро рукодельство переняли, уже и сами шьют, только вот то, да не то получается. Ухватки нет еще, али секрета какого не знают. Дык этот пришлый хотел ваши за деньги сторговать, а не за припасы, сталбыть. Расспрашивал, когда на селе бываете, а как узнал, что редко теперь, — так собрался к вам на заимку идти.

— Не приходил никто, — надеюсь, я не выдала голосом своего напряжения. Неизвестный купец, которому позарез понадобились именно мои тапки, — это в нашем положении более чем подозрительно.

— Вот чудно, — пожал плечами пожилой караульный. — Два раза возвращался, дорогу спрашивал, и вроде не пьяный, с утра-то. Говорит, как выйдет за околицу, так блукает. Тропа вот она вроде, а он то в болото забредет, то в заросли такие, что и как назад-то поворотить, не сразу поймешь.

— Ну, если надо человеку, найдет дорогу, — я с самым безразличным видом пожала плечами. — Вы-то вон не заблудились ни разу.

— Это верно говоришь, барыня. Ровно сама дорожка под ноги стелется, даже казаться стало, будто короче она, чем в прежние-то дни, — добродушно пошутил пожилой. — Да и в удовольствие нам по лесу прогуляться, красота-то кругом какая! Нешто в пыльной казарме лучше… так что и никакого беспокойства нам от приказа господина лейтенанта, одна сплошная приятность. Воздухом дышим не надышимся вольным, да у конца пути радушная хозяйка встретит, улыбнется приветливо, угостит чем круг послал. Оно человеку-то любому приятно.

Когда наши охранники ушли, я вернулась в дом и, пока никто из детей не видит, быстро умылась холодной водой из ведра. Глаза красные… плакала в сенях. Всего секундочку слабости себе позволила, а то совсем тяжко.