Контакт на Жатве - читать онлайн книгу. Автор: Джозеф Стейтен cтр.№ 16

Штаб-сержант нахмурился. Медик был шутником и баламутом – такие солдаты нравились Эйвери в начале службы. Есть рекруты, которые словно обожают навлекать на себя гнев инструкторов по строевой подготовке. Но в подразделении Эйвери весельчаков было немного. И хотя штаб-сержант не любил это признавать, он настолько привык к вечно угрюмым морпехам из отдела спецопераций, сражающихся с повстанцами, что с трудом общался с любым, кто не разделял их сугубо делового подхода к военной службе.

– Восемьдесят шесть процентов Эдды находятся ниже пятисот метров над уровнем моря, – продолжал Мак. – Однако единственное заметное возвышение наблюдается вдоль Бивреста – того, что вы называете нагорьем, – разрезающего континент по диагонали. Сейчас вы должны его видеть к западу от Утгарда.

Эйвери вытащил второй наушник. Вид говорил сам за себя.

Морпех разглядывал северо-восточную оконечность Бивреста, скрытую перистыми облаками, – яркую стену из известкового сланца, которая начиналась в северных долинах к югу от моря Хугина и уходила на юго-запад к экватору. Из-за положения обзорного окна Эйвери не мог посмотреть прямо вниз, но он представил низкий полукруг из семи освещенных солнцем нитей Тиары, уходящий под углом к Утгарду.

Прошло немало минут, а затем вид в окне запестрил красками. Желтое, зеленое и коричневое – все являло собой увеличивающуюся сетку полей, иссеченных серебряными линиями. Эйвери разумно предположил, что последние были частью дорог маглева – семи основных линий, идущих от складов в основании каждого лифта и разделенных на меньшие ветки, словно жилки древесного листа.

Компьютер «Теплого приветствия» заговорил по громкой связи, призывая пассажиров вернуться на свои места для посадки в Утгарде. Но техники с Хили продолжали пить пиво из кулеров, когда в поле зрения появились первые здания столицы. Горизонт не был запоминающимся: в городе лишь несколько десятков башен, ни одна не выше двадцати этажей. Но современные здания с панорамными окнами свидетельствовали о прогрессе, совершенном планетой со времени прошлого визита Эйвери. В то время по пальцам можно было пересчитать кварталы блочных поликретовых домов, а население колонии насчитывало пятьдесят, от силы шестьдесят тысяч человек. Сверившись с коммуникатором еще раз перед тем, как отложить его, Эйвери узнал, что число жителей уже перевалило за триста тысяч.

Здания внезапно исчезли, и «Теплое приветствие» потонуло в темноте, погружаясь в опору третьего лифта – массивный поликретовый монолит, соединенный с просторным складом, где готовились к подъему десятки грузовых контейнеров. Эйвери дождался, когда техники уйдут, и присоединился к Хили в багажном отсеке. Они достали сумки и вышли из пассажирского терминала опоры, моргая от яркого послеполуденного солнца Эпсилон Инди.

– Сельскохозяйственные планеты, – заворчал Хили. – Жарче только в парилке.

Густой экваториальный воздух мгновенно увеличил впитывающие свойства униформ. Ткань прилипала к нижнему белью солдат, шагающих на запад по выложенному плиткой пандусу к широкому, усаженному деревьями проспекту. У тротуара стояло такси, бело-зеленый седан. Голографическая лента вдоль пассажирской двери лаконично сообщала: «ТРАНСПОРТ: ДЖОНСОН, ХИЛИ».

– Открывай! – заорал Хили, ударив кулаком по крыше такси.

Машина подняла похожие на крылья чайки двери и распахнула багажник. Уложив сумки, Эйвери расположился на сиденье водителя, Хили занял место пассажира. В приборной панели загудели вентиляторы, остужая влажный воздух.

– Здравствуйте, – прочирикал седан, вливаясь в редкое движение по проспекту. – Мне поручено доставить вас в… – Последовала пауза, в течение которой компьютер готовил связный ответ: – Гарнизон колониального ополчения, шоссе Гладсхейма, съезд двадцать девять. Все верно?

Хили слизнул пот с верхней губы. Он успел выпить немало пива во время спуска, поэтому язык плохо слушался.

– Верно, но нам нужно сделать остановку. Нобелевский проспект, сто тринадцать.

– Подтверждаю. Сто три…

– Отставить! – гаркнул Эйвери. – Едем первым маршрутом!

Седан нерешительно сбросил скорость, потом свернул налево, на проспект, граничащий с северным краем длинного травянистого парка – центральной аллеи Утгарда.

– Ты что это вытворяешь?

– Один техник рассказал мне о местечке с очень дружелюбными девчонками. Я подумал, что прежде…

– Машина, я веду, – оборвал штаб-сержант медика.

– Вы принимаете на себя всю ответственность за…

– Да! И покажи карту.

Из отсека в приборной панели появился компактный руль. Эйвери крепко сжал его руками.

– Ручное управление подтверждено, – ответил седан. – Пожалуйста, ведите осторожно.

Эйвери нажал кнопку на руле, связанную с акселератором, и на внутренней поверхности лобового стекла появилась призрачная сетка окружающих улиц. Эйвери мгновенно запомнил маршрут.

– Убери карту. И сделай потише чертов кондиционер.

Вентилятор замедлился, и влажность, усмиренная, но не побежденная, начала понемногу повышаться.

– Ладно, Джонсон, – вздохнул Хили, закатывая рукава рубашки. – Для тебя это в новинку, так что давай объясню. На то, чтобы вести БПКО, есть всего несколько причин. Во-первых, вероятность, что тебя пристрелят, очень низка. Во-вторых, это лучший известный мне способ попробовать колониальных цыпочек всякого рода.

Эйвери без предупреждения сменил полосу. Хили отбросило на пассажирскую дверь. Медик выпрямился с раздраженным вздохом:

– В Эридане военная форма тебя прикончит. А здесь? Поможет найти девочку.

Эйвери заставил себя сделать три неторопливых вдоха и выдоха и уменьшил давление пальца на акселератор. Слева от него фонтан на аллее выбрасывал высокие струи воды. Дымку несло по проспекту, превращая пыль на лобовом стекле седана в грязные разводы. Автоматически включились дворники и быстро очистили обзор.

– Моя форма, куда бы я ни отправился, означает одно, – спокойно произнес Эйвери. – Она дает понять, что я морской пехотинец, а не салага, в которого ни разу не стреляли, не говоря уже о том, чтобы самому пустить пулю в человека. Моя форма напоминает мне о кодексе поведения ККОН, который четко ограничивает потребление алкоголя и братание с гражданскими. – Он дождался, когда Хили выпрямится на сиденье. – И самое главное, моя форма напоминает мне о людях, которые больше не могут ее носить, потому что их нет в живых.

Перед мысленным взглядом Эйвери мелькнула картинка: призрачные силуэты морпехов внутри столовой, ярко высвеченные термальной камерой дрона. Он оторвал взгляд от дороги и посмотрел на Хили в упор:

– Если ты не уважаешь форму, ты не уважаешь их. Понял меня?

Медик сухо сглотнул:

– Да.

– И с этого момента меня зовут штаб-сержант Джонсон. Ясно?

– Я понял.

Хили поморщился и отвернулся к своему окну. Эйвери легко догадался, какое слово не прозвучало. «Я понял, говнюк», – говорили скрещенные на груди руки.