Эмма в ночи - читать онлайн книгу. Автор: Уэнди Уокер cтр.№ 21

– Как вы не понимаете? – доказывала Эбби свою правоту Лео. – Все признаки налицо… Джуди целыми днями спит, надеясь, что обо всем позаботится Оуэн… после суда она заставляла Касс называть ее миссис Мартин… да еще и эта история с ожерельем.

Так ничего и не поняв, Лео настоятельно попросил ее больше не углубляться в эту тему. Бюро выслушало ее аргументы, но в его распоряжении не было улик, позволяющих предположить, что сестры Таннер стали жертвой редкого расстройства личности, которым страдала их мать. Или не страдала.

– Они сотрут тебя в порошок, Эбигейл. У них деньги, адвокаты, а что можешь взамен предложить ты, кроме истории с ожерельем? И что она, в конце концов, доказывает?

Эбби попыталась объяснить то, что ей представлялось совершенно очевидным:

– Для родителя с нарциссическим расстройством личности это классическая модель поведения. Для него жизненно важно, чтобы все дети сохраняли верность и преданность только ему и больше никому, поэтому он вбивает между ними клин, отдавая предпочтение более сильному, который с большей долей вероятности от него не отвернется. Причем делает это жестоко и беспощадно, потому что его эго, в первую очередь, питается безусловной покорностью.

Лео снова и снова возражал, что на основании этих отличий практически каждого родителя можно обозвать «нарциссистом», «маргиналом» или другим не менее неприятным словцом. Может, Джуди Мартин была просто дерьмовой матерью и самовлюбленной тварью, но им как-то удавалось скрывать это от окружающих. Примерно так. Лео в своей убежденности не пошатнулся, а в отсутствие поддержки руководителя следственной бригады теорию отвергли.

Но Эбби не ошиблась.

И сейчас, войдя в дом Мартинов, услышала ее отголоски. Она была совершенно уверена – история Эммы и Касс разворачивалась не где-то, а здесь. И звездную роль в ней сыграла Джуди Мартин. Не исключено, что с помощью Джонатана Мартина или его сына Хантера. Эбби совершенно не волновало, что о ней не упомянули ни Касс, ни Джуди, на даже Оуэн. Касс настояла, чтобы мать осталась, когда ее будут допрашивать. Со стороны казалось, будто она не горит желанием говорить о прошлом и рассказывать то, о чем надо поведать в первую очередь.

Да, Эбби была совершенно уверена.

В голове ее оставался нерешенным только один вопрос – как с помощью этого найти Эмму?

Мне всегда нравилось выражение «внезапное пробуждение». Оно принадлежит к категории тех идеальных фраз, которые в точности описывают явление в прямом смысле в двух словах.

Впервые я услышала его, когда разводились родители. Женщина, спрашивавшая нас, где мы собираемся жить, упомянула его во время одной из встреч. До этого я уже говорила, что мы намерены жить с папой, и объяснила почему. На это она слегка улыбнулась и откинулась на стуле.

Эта дама из суда поинтересовалась, не велел ли мне папа рассказать, как Хантер смотрит на Эмму, чтобы очернить господина Мартина и его сына. Не просил ли обвинять маму в неподобающем для родителя поведении. Я ответила, что нет, потому что никогда не делилась с отцом своими мыслями, он о них ничего не знал, а раз так, то и не мог ничего подобного озвучить. Но было ясно, что она мне не поверила. Женщина сказала, что отцы и матери то и дело подговаривают детей, когда во время бракоразводного процесса суд определяет, с кем им жить, и что она сталкивается с этим постоянно. А потом добавила, что не может мне поверить, ведь мистер Мартин действительно хотел, чтобы у нас была хорошая семья, а мама посвятила нашему воспитанию всю жизнь, решила сидеть дома с детьми и пожертвовала для этого карьерой в Нью-Йорке.

Ради судебного процесса миссис Мартин полностью изменила образ жизни. Больше не спала допоздна, отказалась от привычки вздремнуть днем и стала каждый день возить нас в школу. Утром подавала нам горячий завтрак, а порой даже сама занималась стиркой. Посещала все школьные мероприятия, бурно аплодируя, как полоумная фанатка, и заставляла нас садиться за уроки, как только мы переступали порог дома.

Дом содержался в порядке и сверкал чистотой. Они с мистером Мартином больше не пили до пяти часов и днем не укладывались в постель.

По идее, мне полагалось испытывать за это признательность. Мама наконец стала вести себя, как родители наших друзей, к которым мы ходили в гости, как мать нашего сводного брата Уитта – именно благодаря ей в его жизни нет таких проблем.

Было трудно представить, что Уитт может вести иную, нормальную жизнь, ведь мы никогда не видели его в другой обстановке. Пока наши родители не развелись, он гостил у нас уже упомянутые девяносто шесть часов в месяц, приезжая к отцу на определенный судом срок, а когда они разошлись, виделись с ним, когда уже сами приезжали к папе в его новый дом на такие же девяносто шесть часов в месяц. Все остальное время он жил с матерью, и у нас в эту сферу его бытия доступа не было. Правда, Уитт многое о ней рассказывал, благодаря чему мы прекрасно понимали, как должны обстоять дела в семье, поэтому я просто не могла быть благодарной маме за ее внезапное превращение на время развода.

Это ненормально, Касс, – сказал как-то Уитт, приехав на очередную побывку в пятницу вечером незадолго до их расставания, когда мама вытащила отца на ужин в какой-то клуб, – в том, что вам с Эммой приходится заботиться о себе самим, есть что-то неправильное. Так не должно быть. Большинство ребят утром встают, их кормят завтраком и везут в школу. Потом они возвращаются домой, обедают, у них всегда чистая одежда, родители усаживают их за уроки, отрывают от телевизора и видеоигр. Здесь нет ничего особенного, это не повод прыгать от счастья. У вас я всегда держу один глаз открытым. Но когда возвращаюсь домой, на всю ночь закрываю оба.

Я часто силилась представить себе, как человек себя чувствует, когда о нем есть кому заботиться. Что такое закрывать оба глаза. Когда после бракоразводного процесса мама устроила нам веселую жизнь, я тоже стала держать один глаз открытым. И только после поняла, что Уитт тогда пытался мне сказать. У нас все было совсем не так, как описывал он. Да, я знаю, многим родителям приходится все время работать, но несмотря на это, они все равно выполняют свои обязанности и делают то, что нам с Эммой приходилось делать самим. Но их дети закрывают оба глаза. Казалось бы, ничего особенного, но это главное, что стоит всего остального. Даже не знаю, как это назвать. Поэтому какая разница, что миссис Мартин взялась за стирку и стала проверять наши уроки? Ведь она делала это для себя и в интересах дела. Не для нас – вот в чем заключалась единственная проблема. Эмму, казалось, происходящее беспокоило не так, как меня. Она стала дважды в день менять наряды, швыряя их на пол в прачечной. Выбрасывала продукты, в итоге они заканчивались еще до прихода домработницы. А один раз даже вылила в унитаз целый галлон ^[4] молока. И всегда придумывала себе какие-то дела, лишь бы побыстрее смотаться из дома и ничего не делать. Стала играть в школьном театре. Вновь занялась хоккеем на траве. И без конца пропадала с подружками в библиотеке, якобы занимаясь.