А утром пришел Фо…  - читать онлайн книгу. Автор: Олег Горос cтр.№ 31

– Думаете, они выжидают? – нарушил тишину Шурович.

– Выжидают чего? – нервно бросил Трошников. – Как всей этой безмозглой ордой напасть из засады на горстку беззащитных и почти безоружных нас? Что-то раньше они не выжидали… Да и вообще, когда они ломились в караулку, я не заметил у них признаков какого бы то ни было интеллекта. И хорошо, иначе они не дали бы нам уйти.

– А может, и правда все дело в тумане? – неуверенно произнес я.

– Хер знает… Хочешь сказать, они им дышат? – усмехнулся Антон.

– Почему нет? – взглянул на него Шурович. – Как еще объяснить всю эту хрень? Туман этот не менее странный, чем все эти невесть откуда взявшиеся монстры.

– Я один роман читал, – вспомнил я, – так там тоже всякие щупальца из тумана людей хватали…

– Зверек, помолчи, а! – бросил Шурович. – И без того тошно. Лучше бы ты не о чудищах, а о клевых бабах книжки читал. Так что будем делать-то?

– Пока привал, – ответил Трошников.

– Ты уверен, что тут они нас не тронут?

Антон пожал плечами.

– Посмотрим. – Он поднял с земли камень и швырнул в распростертое у наших ног облачное море. – У нас что, есть выбор? Лезть обратно в это белое дерьмо лично у меня никакого желания нету. А так хоть какой-то шанс выжить. Они ведь пока не нападают. Значит, есть тому причины.

Шурович вздохнул и опустил Сычева на землю. Тот сразу же скорчился, со стоном схватившись за живот. Я бросил автомат и обессиленно упал рядом. Выбора у нас действительно было мало. Даже если туман ни при чем, что вряд ли, монстры нас не трогают, и это главное. Можно, конечно, попытаться пробиться к своей части. Да только как найти дорогу при такой видимости? Я прикинул, в какой стороне Красновка, и понял, что понятия не имею. Во все стороны простирался одинаковый пейзаж. Тогда я представил в уме топографическую карту: Красновка – на севере от склада, а стороны света можно запросто определить по солнцу. Значит, наша часть в той стороне! Однако какова вероятность, что не промахнемся? Или что, снова очутившись в тумане, который скроет солнце, мы не собьемся с пути? А если в Красновке тоже туман и… Я с ужасом отогнал эту мысль. Это рушило последние надежды. В общем, все, что нам оставалось, – ждать. Либо пока туман полностью спадет, либо помощи, либо… О последнем я старался не думать.

– Вы как хотите, пацаны, а я посплю, – заявил Шурович и действительно завалился на бок рядом со стонущим Сычевым.

Я взглянул на него с удивлением. После всего, что произошло, последнее, о чем я мог думать, так это о сне. Но, посмотрев на Антона, заметил, что тот тоже клюет носом. Устали все неимоверно.

– Ложись поспи, – сказал я ему. – Я покараулю.

– Через часок разбуди, сменю, – ответил Антон и упал на траву, надвинув кепку на лицо. Спустя минуту из-под нее раздался тихий посвистывающий храп.

Я лежал, подложив под голову автомат, и смотрел на солнце. А ведь совсем недавно я думал, что больше никогда его не увижу! Неподалеку храпели мои товарищи. Раз храпят, значит, живы! Интересно, суждено ли нам вообще выбраться отсюда? Черт возьми, третья мысль за несколько секунд – и все о смерти!

Я сжался, словно от холода, подтянув колени к груди, по телу побежала дрожь. За все то время, пока мы дрались с черной массой монстров и удирали сквозь туман, я не думал ни о чем, кроме как о спасении. Даже страха не было, словно вся моя сущность отдалось единственному важному в тот момент древнему инстинкту – самосохранению. Зато теперь – вне тумана, – когда я оказался под ярким солнцем и голубым небом, меня вдруг сковал дикий, просто панический страх. Я вспоминал этих тварей, их зубы и щупальца, скользкий гнус, проникающий под форму и жалящий, шевелящиеся челюсти и лапы, растерзанные тела друзей… Мне стало так жутко, что я боялся даже шевельнуться.

Я чуть не вскрикнул, когда что-то коснулось моего плеча.

– Спокойно, Зверек! Это я, – сказал Трошников. – Ложись поспи. Теперь я покараулю.

Поспи… Ага, какой там… Я с тоской взглянул на солнце, которое уже наполовину утонуло в туманном море и продолжало в него погружаться. На округу вот-вот должен был обрушиться мрак.

– Тебе не кажется, что туман стал ближе? – спросил я присевшего рядом Трошникова.

– Да фиг знает, – ответил тот. – Может, и так. Блин, курить охота!

Он похлопал себя по карманам, вынул пачку «Примы». Из нее выпала единственная, да и то размокшая сигарета. Антон сердито раскрошил ее пальцами и бросил на траву сырой табак.

– Серега, есть чё курить?

Он тронул за ногу Сычева. Тот не спал, а, лежа на боку, отрешенно смотрел в туманную даль. И все же ему стало заметно лучше. Он больше не стонал и даже не держался за живот.

– Человека убивает не чудовище. Человека убивает страх, – прошептал Сычев.

– Чего?

– Страх – вот истинное чудище! Этот мир научил нас бояться!

– Серега, перестань! – резко оборвал его Трошников. – И так хреново!

– Не знал я, что ты читал Игоря Сорога. – Я удивленно взглянул на Сычева. – Да еще настолько, чтобы цитировать.

– При чем тут твой Сорог? – воскликнул Антон.

– То, что он сказал, – фразы из романа «Царство сказочных грез»… – Я задумался. – Слушай, а может, Бык прав? Ведь у Сорога в романах описаны точь-в-точь такие же существа! Он их называет эрвами…

– Твой Игорь Сорог – просто псих ненормальный, – зло перебил Трошников. – Писатель, свихнувшийся на своих монстрах. Ты знаешь, что его еще года три назад запирали в психушку, а потом он сбежал и покончил жизнь самоубийством? Я по телику видел.

– И чё, что так? – обиделся я. – Это нисколько не принижает его таланта. Тем более что писал он еще до того, как… как заболел!

– Ой, да ладно тебе защищать своего кумира. Знаю я, чего ты сейчас возбухаешь. Половина роты читали в твоем дневнике, как ты там объяснялся в любви какой-то вымышленной бабе…

Трошников запнулся. Я сидел с каменным лицом. Потом резко встал и, отбросив автомат, пошел вниз по сопке. Прямо к туману.

– Зверек, ты куда, идиот? – Антон догнал меня, схватил за рукав.

Я отпихнул его, не сбавляя шага.

– Олежа, ну извини! Затупил я!..

Дневник… Да, я действительно когда-то вел дневник. Около года. Там был отмечен практически каждый день службы, все мои радости и печали. «Будет, что потом на гражданке вспомнить», – думал я, когда только начинал его. Однако постепенно дневник стал для меня чем-то большим, нежели просто журнал событий. Он стал для меня кем-то вроде психоаналитика или даже друга. С каждым днем я все больше доверял ему. Я начал записывать туда не только заметки о минувших событиях, но также впечатления, мысли, рассуждения. Большинство подобных вещей я никому не рискнул бы рассказать. В части и без того считали меня придурком, не от мира сего. Даже приятели попросту не поняли бы, поделись я с ними своими мыслями. Мы с моими сослуживцами были словно с разных планет, из разных миров. Вот так моим молчаливым собеседником стал дневник.