Противостояние. Спецслужбы, армия и власть накануне падения Российской империи, 1913–1917 гг. - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Хутарев-Гарнишевский cтр.№ 28

Сухомлинов с одной стороны, политическая полиция – с другой вели наступление на «военный кружок». Политический контроль над армией с санкции военного министра в случае его реального и полномасштабного осуществления привел бы к опасному объединению противников Гучкова. В помощь Мясоедову Сухомлинов назначил жандармского полковника В. А. Ерандакова, который кроме прочего по поручению военного министра «ставил наблюдение за высшими чинами Военного министерства и лицами, коих ген. Сухомлинов заподозревал в их недоброжелательстве к нему» ^[257]. Ерандаков работал в подчинении руководителя контрразведывательного (особого) делопроизводства ГУГШ Н. А. Монкевица ^[258].

Почвой для объединения военных и полицейских властей была военная агентура. Именно против нее и развернулась политическая кампания оппозиции. Началом атаки стала серия писем военных Гучкову с жалобами на то, что складывающаяся система сыска в армии унижает достоинство офицеров. Лидер октябристов поднял волну критики военного ведомства в прессе, а затем продолжил агитацию в парламенте. По воспоминаниям Сухомлинова, «Гучков сообщал Думе, будто бы я, чтобы следить за корпусом офицеров, создал в Военном министерстве целую организацию» ^[259]. Вскоре Александр Иванович пишет письмо председателю думской комиссии по государственной обороне князю Д. И. Шаховскому с требованием созыва срочного закрытого собрания комиссии. На состоявшемся 19 апреля 1912 г. заседании от военного ведомства присутствовали В. А. Сухомлинов, Ю. Н. Данилов и Н. Н. Янушкевич. В итоге после долгих прений министр пообещал отменить циркуляр № 982 и прекратить осуществлять политический контроль за офицерством ^[260]. Однако на практике он не собирался выполнять требований думцев – агентура продолжала работать. Мясоедова, осуществлявшего контроль за пропагандой и настроениями в армии со стороны военного министра, пришлось уволить, но полковник Ерандаков продолжил работу. Белецкий давал высокую оценку его деятельности, отмечая, что Ерандаков активно делился с департаментом материалами по борьбе со шпионажем, а также совершенно секретными документами, касающимися международной политики. Одним словом, канал передачи информации был налажен вполне надежный ^[261].

Возвращаясь к сущности работы политического сыска в армии, рассмотрим аналитическую записку начальника Особого отдела жандармского полковника Еремина, представленную для сведения Белецкому 18 марта 1913 г., окончательно доработанную и утвержденную 29 марта 1913 г. Записка была составлена в самый разгар борьбы за военную агентуру, развернувшейся в марте – апреле 1913 г. Она являлась внутренним материалом и не выносилась на обсуждение военных или Джунковского, благодаря чему ее целью было не отстоять агентуру любой ценой, а предоставить руководству департамента наиболее полное представление о ежедневной работе военной агентуры. Документ назывался «О постановке в военно-сухопутных и морских частях революционной пропаганды и мерах для освещения последней» ^[262]. Отметим, что она описывает борьбу именно с революционной агитацией, а не с оппозиционными настроениями, беззакониями или бесхозяйственностью в армии, которые также были объектом работы агентуры.

По утверждению Еремина, работа агентуры должна быть адекватна реалиям политического момента и соответствовать целям, которые ставят перед собой революционеры. «Убедившись, что массовые народные выступления могут рассчитывать в настоящее время на успех в том случае, если они будут опираться на вооруженную силу, революционные партии решили сосредоточить в войсках революционную подготовительную работу, то есть к постепенному накапливанию в войсках революционной энергии, при отсутствии каких-либо выступлений, с целью сбережения сил до наступления момента общих действий» ^[263].

В справке к докладу Еремин приводит одну из статей в газете «За народ» № 52 за декабрь 1912 г., где был опубликован наказ «к товарищам матросам о том, чтобы они ввиду происшествий в Черноморском флоте не спешили бы с восстанием, но получше, попрочнее бы организовались… Организация для восстания заключается не в одной только пропаганде и сговоре.

Необходимо, кроме того, обдумать план будущей военной кампании, узнать, где находится нужное оружие и амуниция, как ими овладеть, как овладеть судами; определить, как обеспечить себе продовольствие, топливо и все необходимое для успешных военных действий, как согласовать эти действия с действиями на суше; надо наметить своих будущих революционных начальников и, наконец, сообразить, как все это выполнить без шума, отчетливо, но твердо» ^[264]. Центральный орган партии эсеров «Знамя труда» в № 48 за январь 1913 г. пишет в статье «Волнения в армии и наши задачи»: «Пропаганда и агитация среди солдат и матросов на почве непосредственных, особенно материальных, нужд должна вестись с большой осторожностью во избежание таких обострений, которые могли бы привести к активным выступлениям на этой почве» ^[265].

Такая тактика «является по внешним признакам менее всего заметной и потому опасной, и для борьбы с нею необходимо прежде всего противопоставить постоянный скрытый внутренний розыск, который мог бы уловить первоначальные попытки революционной пропаганды в части и способствовать пресечению ее в зародыше; подобный розыск может осуществляться лишь при наличии секретных агентов из той среды, которая намечена партией для своей пропаганды» ^[266]. Еремин подчеркивает, что мало наличия самой агентуры в войсках, необходимо определенное ее количество, качество, а также внимание военных властей к жандармским донесениям.

Пропаганда на Черноморском флоте «готова была перейти в открытое выступление благодаря только тому, что морское начальство не придавало серьезного значения поступавшим к нему от местной жандармской власти агентурным сведениям и не приняло своевременных мер к ее пресечению в самом начале» ^[267]. И действительно, командующий Черноморским флотом вице-адмирал А. А. Эбергард не проявлял интереса к сведениям о наличии у него нескольких сотен неблагонадежных и распропагандированных матросов. В августе 1912 г. начальник Севастопольского жандармского управления полковник П. К. Попов докладывал в департамент о реакции Эбергарда на сообщения о пропаганде, подготовке мятежа, тайниках с оружием. Товарищ министра внутренних дел И. М. Золотарев писал: «Придавая этим сведениям особо серьезное значение, полковник Попов счел нужным лично доложить их вице-адмиралу Эбергарду, но и этот доклад, как и доклад, имевший место 28 мая, оставлен адмиралом без всякого внимания. При этом докладе вице-адмирал Эбергард лишь высказал полковнику Попову неудовлетворение за сообщенные им в Петербург какие-то сведения, в результате которых адмирал получил 2 письма от морского министра и заявил, что он будет жаловаться и протестовать» ^[268].