Пункт назначения: Счастье - читать онлайн книгу. Автор: Йоханн Хари cтр.№ 31

Длительное чувство одиночества заставляет людей закрываться от общества и относиться к социальным контактам с большей опаской, заметил Джон. Люди становятся гипербдительными. Они начинают больше обижаться там, где никто и не собирался их обижать, или со страхом относиться к незнакомым людям. Они начинают бояться всего того, в чем больше всего нуждаются. Джон называет это эффектом «снежного кома», когда любой отказ от общения по спирали влечет за собой следующий отказ.

Одинокие люди сканируют опасность, потому что на подсознательном уровне знают, что до них нет никому дела и им никто не поможет в случае травм. Джон узнал, что эффект «снежного кома» может быть обратным. Но чтобы помочь людям с депрессией и сильной тревогой освободиться от него, им нужно больше любви, чем требовалось до этого.

Джон понял: трагедия в том, что люди с депрессией и тревогой, становясь более трудными для окружающих, получают меньше любви. По сути, их осуждают, критикуют и тем самым подталкивают к тому, чтобы они быстрее спрятались от мира. Они оказываются еще более отчужденными.

* * *

После долгих лет изучения одиноких людей Джон поймал себя на том, что задается на удивление простым вопросом. Что есть одиночество? Ответить на него оказалось неожиданно сложно. Когда он спрашивал людей «Вы чувствуете себя одинокими?» – совсем не сложно было понять, о чем он говорит. Но было сложно выразиться. Сначала я сильно об этом не задумывался и понимал это как чисто физическое одиночество – быть лишенным контактов с людьми. Я рисовал себе старую женщину, слишком слабую, чтобы выходить из дома, и которую никто не приходит навестить.

Однако Джон обнаружил, что это не так. Исследования показали, что чувство одиночества не то же самое, что быть одному. Как ни странно, но ощущение одиночества не зависело от того, с каким количеством людей вы разговаривали каждый день или каждую неделю. Некоторые люди, принимавшие участие в его исследованиях, чувствовали себя в высшей степени одинокими и общались с множеством людей каждый день.

– Существует относительно слабое сходство между объективными и воспринимаемыми связями, – говорит Джон.

Я был в недоумении, когда Джон впервые сказал мне об этом. Но потом он предложил мне представить себе человека в городе, где он едва ли кого-нибудь знает. Он пойдет на главную площадь вроде Таймс-сквер, Вегас-Стрип или Плас-де-ла-Република. Он не будет там один: место просто переполнено народом. Но он почувствует себя одиноким, и скорее всего, очень одиноким.

Или представьте себе переполненную больничную палату. Вы там не одни. Вокруг вас пациенты. Вы можете нажать кнопку вызова, и через несколько секунд с вами будет медсестра. И все же практически любой чувствует себя одиноко в подобной ситуации. Почему?

Проводя исследование, Джон заметил исчезающую составляющую одиночества и избавления от него. Чтобы покончить с одиночеством, требуются другие люди и кое-что еще. Человеку нужно чувствовать, что он разделяет что-то с другим человеком или группой и это значимо для всех них. Человеку нужно находиться в этом с кем-то, и «этим» может быть все, что угодно. Главное – обе стороны должны считать его значимым и ценным. Когда кто-то находится на Таймс-сквер в первый день в Нью-Йорке, он там не одинок, но чувствует себя одиноко, потому что никому нет дела до него и ему все равно до окружающих. Он не делится своей радостью или тревогой. Он никто для людей вокруг, и они никто ему.

Пациент в больнице тоже не одинок. Однако помощь оказывается только в одном направлении. Медсестра находится для того, чтобы помочь ему, а он не может ей помочь. Даже если попытается, его попросят прекратить это делать. Односторонние отношения не могут излечить от одиночества. Только двусторонние (и более) могут это сделать.

Одиночество не является физическим отсутствием других людей, утверждает Джон. Это чувство возникает, когда человек не может разделить с другим человеком то, что важно для него. Если вокруг много народу (возможно, даже муж или жена, семья или коллеги), но он не разделяет с ними важных для них вещей, он все равно останется одиноким. Для того чтобы покончить с одиночеством, необходимо иметь ощущение «взаимопомощи и защиты» по крайней мере с одним человеком. В идеале с большим количеством людей. Такие выводы сделал Джон.

* * *

Я много думал об этом. Спустя несколько месяцев после последнего разговора с Джоном я продолжал обращать внимание на поддерживающие фразы, которые люди говорят друг другу все время. Мы говорим друг другу: «Только ты сам можешь себе помочь».

Все это заставило меня понять: мы не только делаем все больше вещей в одиночку. Начиная с 1930-х мы начали верить, что делать все в одиночку ^[130] – естественное состояние человека и единственный способ двигаться вперед. Мы начали думать, что сами позаботимся о себе. И все остальные пусть заботятся о себе сами, каждый в отдельности. Никто, кроме тебя самого, не может тебе помочь. Никто не поможет мне, кроме меня. Эти мысли настолько глубоко засели в нашем сознании, что мы даже бросаем их, как обычные фразы, людям, которые сильно подавлены. Как будто это может взбодрить их.

Джон доказал, что это является отрицанием человеческой истории и человеческой природы. Оно приводит нас к неправильному пониманию наших самых основных инстинктов. И такой подход к жизни заставляет нас чувствовать себя ужасно.

* * *

Вернемся назад, в 1970-е, когда впервые Джон стал задавать вопросы. Профессора считали, что социальные факторы совсем не относятся к делу (или это слишком сложно изучать), если пытаться выяснить, что происходит с мозгом при переменах настроения и чувств. Годы спустя Джон решительно доказал абсолютно обратное: они могут иметь решающее значение. Он основал школу иного понимания мозга, и она стала известна под названием «социальная неврология» ^[131]. Мозг меняется в зависимости от того, как мы его используем. Джон говорил мне:

– Понятие, что мозг статичен и постоянен, неверно. Он меняется.

Одиночество вызывает изменения в мозге. Исцеление от одиночества также изменяет его. Поэтому если не учитывать и мозг, и социальные факторы, которые вызывают в нем изменения, то невозможно понять, что происходит с ним на самом деле.

Наш мозг никогда не был островом. Он не является им и сейчас.

* * *

Все же есть явное опровержение всем этим доказательствам нашего изолированного состояния. Оно не давало мне покоя. Да, мы теряем один вид связи, но не приобретаем ли мы новый?

Я просто открыл Facebook. Вижу семьдесят своих друзей с разных континентов сейчас онлайн. Я мог бы поговорить с ними прямо сейчас. Собирая материал для книги, я постоянно сталкивался с этим противоречием. Я путешествовал по всему миру, изучая, насколько мы все разрозненны. Но стоило мне включить компьютер, и я видел, что связь между нами не была крепче ни в какой момент истории человечества.