Страх. Почему мы неправильно оцениваем риски, живя в самое безопасное время в истории - читать онлайн книгу. Автор: Дэн Гарднер cтр.№ 88

Еще один пример силы духа американского народа мы увидели 29 августа 2005 года, когда ураган «Катрина» снес дамбы, защищавшие Новый Орлеан. Более 1500 человек погибло, подавляющее большинство жителей покинули город. Конечно, в этом случае сложно проводить параллель с ядерным ударом, но крупный американский город лежал в руинах. По оценкам, один только прямой ущерб составил 80 миллиардов долларов. Однако это не вывело из строя американскую экономику. Разрушение одного из самых известных американских городов с богатейшим историческим наследием никак не сказалось на американской военной, политической или культурной состоятельности.

Итак, подведем итоги. Во-первых, теракт 11 сентября был единственным в своем роде и не вписывается в обычную тактику действий террористов. Во-вторых, даже с учетом числа его жертв угроза международного терроризма пренебрежимо мала для любого среднестатистического американца или жителя любой европейской страны. В-третьих, даже если бы США пережили затяжную серию терактов такого же масштаба, как теракт 9/11, риск для каждого американца все равно был бы гораздо ниже, чем другие риски, которым люди подвергаются в повседневной жизни. В-четвертых, за пределами стран Ближнего Востока и Южной Азии число международных террористических атак в течение последних 15 лет устойчиво снижается. В-пятых, террористам чрезвычайно сложно получить и еще сложнее самостоятельно создать химическое, биологическое и особенно ядерное оружие, но даже если им удастся преодолеть многочисленные препятствия, число жертв, скорее всего, будет лишь малой частью того, что нам видится в кошмарах. В-шестых, даже если террористам удастся совершить поистине катастрофический теракт с числом жертв, во много раз превышающим число погибших в результате теракта 11 сентября, США по-прежнему останутся самой процветающей и мощной державой в истории.

И, наконец, в-седьмых, почти половина американцев выражают обеспокоенность, что они или их близкие могут пострадать от рук террористов, – этот показатель выше, чем был четыре года назад, несмотря на то что на территории США за это время не произошло ни одного террористического акта.

Последний факт никак не вяжется с шестью предыдущими. То, что люди выражали нерациональную обеспокоенность в ноябре 2001 года, вполне понятно. У психологов есть объяснение этому. В меньшем масштабе то же самое происходило после теракта в Оклахома-Сити в 1995 году. Логично и то, что со временем страх в обществе уменьшался, так как негативные ожидания людей не находили подтверждения. То же самое происходило после теракта в Оклахома-Сити. Вот только психологи не могут объяснить, почему это снижение остановилось и почему тренд пошел в обратную сторону, хотя в США в последующие годы не было реальной угрозы терроризма.

Чтобы это понять, нужно вернуться к речи Джорджа Буша 12 сентября 2001 года, когда он заявил, что события предыдущего дня были не просто террористическими актами, «они были актами войны… Под угрозой свобода и демократия». Четыре дня спустя британский премьер-министр Тони Блэр только усилил эту риторику, заявив: «Мы знаем, что, если они смогут, они пойдут дальше и применят химическое, биологическое или даже ядерное оружие массового поражения». Это по-новому трактовало события 11 сентября. Произошедший теракт не называли результатом действий 19 фанатиков, вооруженных канцелярскими ножами, которым необычайно повезло в осуществлении их безумной миссии. Его представляли как неопровержимое доказательство невероятной мощи, богатства и изощренности врага. Этот теракт не считали ужасным отклонением от «террористической нормы», это и была новая норма: общество морально готовили к новым терактам такого же масштаба и одновременно намекали, что худшее впереди.

Средства массовой информации быстро усвоили эту риторику, привычными стали заявления, что «все изменилось». Мы вступили в «эпоху террора». Некоторые называли это третьей мировой войной – или четвертой, если включить в список холодную войну. Президент лично подтвердил эту точку зрения 6 мая 2006 года, когда назвал сопротивление пассажиров рейса 93 United Airlines «первым отпором третьей мировой войне» ^[41]. Еще одной популярной фразой стала «экзистенциальная борьба», которая подразумевала, что на карту было поставлено существование США как государства. Некоторые пошли еще дальше. «Мы боремся за спасение цивилизованного мира», – объявил Джордж Буш в октябре 2001 года. Кульминацией стало высказывание министра юстиции Канады, либерала и известного борца за права человека Ирвина Котлера, который периодически называл терроризм «экзистенциальной угрозой всему человечеству» .

События 11 сентября и последовавшие за ними можно было трактовать самыми разными способами, но президент США решил называть их войной с терроризмом – глобальным столкновением между мощными силами, результатом которого будет или победа, или разрушение. С этого момента администрация президента придерживалась подобных формулировок. «Цивилизованный мир столкнулся с беспрецедентной угрозой», – объявил Буш в январе 2002 года в своем ежегодном послании Конгрессу о положении дел в стране. «Если мы не начнем действовать, чтобы предотвратить это, в будущем Америку захлестнет новая волна терроризма потенциально с применением самого разрушительного оружия в мире», – говорилось в Национальной стратегии внутренней безопасности, представленной президентом США в 2002 году. «Эта угроза – самая значительная из тех, с которыми когда-либо приходилось сталкиваться нашей нации… Сегодня террористы могут нанести удар в любом месте, в любое время и практически любым оружием».

В послании Конгрессу в 2003 году президент сообщил, что борьба с терроризмом стала последним звеном в цепи борьбы с «гитлеризмом, милитаризмом и коммунизмом» и что «в очередной раз наша нация становится между миром, наполненным спокойствием, и миром хаоса и постоянного страха».

В 2006 году министр внутренней безопасности Майкл Чертофф сказал в речи, посвященной пятой годовщине теракта 9/11, что США «восстановили силы после холодной войны и трудностей Второй мировой войны» и тут же «столкнулись с угрозой не менее опасной, чем в предыдущие десяти­летия».

В 2007 году на сайте Белого дома теракт 11 сентября был назван «актом войны против США, всех мирных людей и самих принципов свободы и человеческого достоинства».

Администрация Буша повторяла это месяц за месяцем, год за годом. У десятков миллионов американцев сформировалось психологически обоснованное убеждение, что терроризм серьезно угрожает их личной безопасности. Об этом им говорил их Внутренний голос. Разум мог бы внести коррективу, но он этого не сделал. Какая корректива? Администрация президента говорит, что Внутренний голос прав! Под угрозой существование нации – да что там, всей человеческой цивилизации!

Администрация президента никогда не рассматривала этот риск в перспективе. Президент США ни разу не сказал, что при всей своей серьезности терроризм не несет существенного риска для среднестатистического американца. Мы никогда не слышали от него: «Успокойтесь» или «У вас больше вероятность умереть от удара молнии, чем от рук террористов». Не сказал этого и ни один другой крупный политик – республиканец или демократ. В июне 2007 года ближе всего к этому был мэр Нью-Йорка Майкл Блумберг в интервью New York Times. «Наш мир полон разных угроз, – констатировал он, а затем перечислил некоторые из них, включая сердечный приступ и удар молнии. – Вы не можете просто сидеть и бояться каждой из них. Живите полной жизнью!» Это было благородно, но, к сожалению, Блумберг проигнорировал фактор вероятности, смешав вместе сердечный приступ – вполне реальный риск для многих людей, – крайне маловероятную смерть от удара молнии и террористические атаки. Только Джон Маккейн призвал американцев обратить внимание на степень вероятности: «Пользуйтесь чертовыми лифтами! Летайте чертовыми самолетами! Посчитайте, какова вероятность погибнуть из-за теракта! Она примерно такая же, как вероятность того, что вас смоет в море приливом». К сожалению, Маккейн обратился с этим воззванием только в 2004 году в своей книге. Все его публичные заявления до и после этого были в духе риторики Белого дома: мы ведем войну против серьезного врага.