Самая хитрая рыба - читать онлайн книгу. Автор: Елена Михалкова cтр.№ 32

Занятный банк, мысленно сказал себе Илюшин. С одной стороны, королевский. С другой, пожалели денег на пуленепробиваемое стекло. Удивительные люди! И еще очень интересно было бы узнать подробнее о девушке с прекрасной реакцией, но о ней журналист, к сожалению, ничего не написал.

И потом: так все-таки выстрел или автоматная очередь?

Следующие номера газет были полны предположений разной степени фантасмагоричности, а также уверенности в скорой поимке бандитов, заверений в том, что в этой стране/этом городе/при этой власти убийцы никогда не будут пойманы, и обещаний награды тем, кто предоставит полиции хоть какие-то сведения о местонахождении денег. Имена двух нападавших, застреленных инкассаторами, не разглашались. Выражались соболезнования семьям погибших.

Илюшин бегло просмотрел подшивку газет за две тысячи шестой год, начиная с июля. Как он и предполагал, волна постепенно затухла. Прибой не вынес на берег ни имен, ни украденных денег, – ничего.

Тогда он вернулся на год назад. Его вело чистое наитие.

Однако, листая страницу за страницей, он обнаружил кое-что интересное. Пятнадцатое июля послужило своего рода границей между относительно мирной жизнью города и началом военных действий. Кто вел войну, не было до конца понятно, однако это, несомненно, была война.

Он зарылся в газеты, точно змея в осенние листья: они взлетали, они шуршали вокруг него, они рассказывали черную историю города, они нашептывали имена тех, кто лег в землю или сгинул без вести.

Изучая жизнь города по преступлениям, Илюшин понял, отчего Бабкин назвал его криминальным. Кражи, ограбления, изнасилования, стычки молодежных банд… Однако все это не шло ни в какое сравнение с тем валом убийств, который нахлынул на Щедровск после июля две тысячи шестого. Как будто кто-то дал отмашку: «Можно!» – и началась вакханалия.

Илюшин задумался.

Фамилия Мансурова нигде не фигурировала. Он рассчитывал наткнуться на его след, и его не оставляло ощущение, что след есть, – развеян в воздухе, точно дым, или, может быть, затоптан; неразличим среди сотен таких же следов, оставленных грабителями, убийцами, насильниками. «Нужна зацепка, – думал Макар, – хотя бы самая маленькая, нам вдвоем не перебрать эту гору, откладывая в сторону по одному камню, она слишком высока… Я должен хотя бы понимать, в какой стороне вести поиски».

Его осенила новая мысль.

– Можно архив за две тысячи седьмой? – попросил он.

– Конечно.

На столе выросли новые стопки. Илюшин поймал удивленный взгляд библиотекарши.

Две тысячи седьмой год рассказывал совсем другие истории. Кражи. Нашествие цыган-попрошаек. Работник жилищно-коммунального хозяйства провалился в канализационный люк и погиб. Три дачи обворованы, две сожжены. Задержан мошенник, выдававший себя за контролера. После столкновения маршрутного такси и троллейбуса номер пять состоялась драка с участием водителей маршрутного такси и троллейбуса номер пять (в слове «состоялась», использованном журналистом, чувствовалось спокойное удовлетворение человека, который заплатил за билет, и спектакль оправдал его ожидания).

Илюшин в изумлении перепроверил, те ли подшивки ему выдали. Это по-прежнему были новости Щедровска.

Что за чертовщина!

«Мне необходима статистика правонарушений за несколько лет», – сказал себе Макар. Однако он чувствовал: в этот раз журналистам можно верить. На разный мотив, но они пели общую песню: это была ода городу, который выстоял в войне и зажил тихой провинциальной жизнью.

Ни одного громкого убийства за первые три месяца две тысячи седьмого.

Ни одной стычки банд в ресторане, принадлежащем (о, по слухам, всегда только по слухам) вору в законе.

Ни одного изуродованного тела, найденного собачниками или детьми, игравшими в лесопарке.

Все стихло.

5

– Остановка «Живописная», – объявил вагоновожатый.

Бабкин был единственным, кто сошел. Трамвай, прозвенев, уехал, по дуге объезжая овраг, и Сергей неспешно двинулся по широкой обочине, вдоль которой синел цикорий.

Овражный был никаким не районом, а деревней, клином врезавшейся в город. Высотные дома сдвигались все теснее. Тень от одной из ближних новостроек протянулась почти до огорода; среди вилков капусты торчало растрепанное пугало.

Он без труда нашел адрес, по которому были когда-то зарегистрированы Белоусовы. На звонок никто не открыл, и он отправился искать соседей. В третьем по счету доме его ждала удача. Из калитки выползла старушка с круглыми вислыми щечками в прожилках лопнувших сосудов и, опасливо глянув на Бабкина, спросила, чем может помочь. За ее спиной глухо и угрожающе заворчала невидимая собака.

– Сидеть, Казбек, – отмахнулась старушка.

Только теперь Сергей заметил на калитке предупреждающую табличку с оскаленной собачьей мордой.

– Доброго вам дня, – сказал он. – Я по объявлению. Пришел к вашим соседям, чтобы посмотреть жилье, а у них никого и нет. Не подскажете, во сколько они возвращаются?

– Парфеновы дом продают? – удивилась старушка. – Или вы хотите комнату снять?

– Не снять, купить. Хочу жену и ребенка перевезти сюда. Люблю, когда деревья вокруг и можно повозиться в земле…

– А ребеночку сколько?

Сергей застенчиво улыбнулся.

– Жена беременная, на шестом месяце.

Старушка оказалась словоохотливой. Как и ожидал Бабкин, услышав о шестом месяце, она оживилась. Мужчина, обсуждающий беременность супруги, вызывает у пожилых женщин понимание и симпатию. Он упомянул токсикоз – и получил пять народных рецептов избавления от тошноты.

– Но лучше всего – картофельный сок, – твердо сказала старушка. – Пару картофелин, только не магазинных, а честных, чтобы в земле росли, трешь и отжимаешь сок. Пусть жена по ложечке пьет раз в три часа. Но смотри, чтобы не натощак! Это проверенное средство.

Сергей рассыпался в благодарностях.

– Может быть, подскажете, какие дома вокруг еще продаются? Денег у нас, откровенно говоря, немного, боимся ошибиться с покупкой.

– А работаешь ты кем? – подозрительно спросила старушка.

– Мастером в вагоноремонтной мастерской, – не моргнув глазом, соврал Бабкин. – Все трамваи, наверное, через вот эти руки прошли.

Он с горделивым видом сунул ей под нос большие, совершенно чистые ладони. «Сейчас бабулька как скажет: «Карп, ты на руки его посмотри! Из него водила как из Промокашки скрипач!», – и кранты. Еще собаку науськает».

– Хорошее дело, – одобрила старушка. – Я на «пятерке» к окулисту езжу.

Бабкин прикинул, не добавить ли что-нибудь про настигшую его близорукость, но решил, что нужно знать меру. Если хозяйка не прониклась беременной женой и наладчиком трамваев, дефектами зрения ее не прошибить.