Сказка - для светлого ума закваска - читать онлайн книгу. Автор: Людмила Короткова cтр.№ 9

Если сказать, что Генка испугался, значит не сказать ничего. Он был просто убит, раздавлен. Ну кто мог догадаться, что он вот тут, на этом проклятом Телячьем острове? До самого захода солнца Генка то бегал вдоль берега и искал что-нибудь подходящее для плота, то мотался в середине острова, отыскивая дрова. А потом сел и притих. Ни топора, ни спичек у него все равно не было... Потому что он — тюфяк! Отправиться в такую поездку, не взяв с собой ничего?! На такую глупость мог пойти только Генка. Оттого он и ругал себя на чем свет стоит.

До темна еще было терпимо. Но с наступлением темноты стало так холодно, что Генка не знал, куда спрятаться от пронизывающего холодного ветра. К полуночи ноги и руки у него уже так замерзли, что можно было и не сомневаться: до утра ему не дотянуть... Голова работала как-то слабо, с перебоями. Лежа на куче хвороста, собранной тут же, Генка то засыпал, то впадал в забытье. Ночь полностью вступила в свои права. Генка медленно коченел...

И тут ему вдруг показалось, что на воде появились какие-то отблески. Отблескам появиться было неоткуда, поэтому Генка обалдело глядел на них, ничего не понимая. Потом догадался оглянуться назад. В самой середине острова горел костер... Кто мог пристать к острову уже в темноте и совсем незаметно, Генка понять не мог. Оттого пошел к костру осторожно, пробираясь по кустам и пригибаясь к земле. Не дойдя до костра метров двадцати, он залег и начал приглядываться. Возле костра, горевшего достаточно ярка, двигались какие-то тени. С такого близкого расстояния должны быть видны даже лица, не то что силуэты. Но лиц он не видел: просто тени. Да и то было непонятно: то ли они перед костром, то ли за ним. И тут

Генка решился. Другого выхода у него все равно не было: или в кустах замерзать, или к костру подаваться. И он вышел... Возле костра никого не было.

Генка обошел костер вокруг и, не найдя даже следа человека, сел рядом. Стало приятно тепло. Язычки пламени не просто согревали, а прямо-таки возвращали к жизни. Как только немного отогрелись ноги и руки, Генка решил повернуться и погреть спину, которая тоже замерзла. Повернулся к костру спиной и вновь увидел тени. Нет, это были не люди! Но кто же? Опять стало холодно лицу и рукам, и Генка повернулся к костру: будь, что будет!..

А ничего и не было. Кроме небольшого котелка, неизвестно откуда появившегося над костерком. Из котелка шел пар и пахло чем-то душистым и, вероятно, вкусным. Однако снять котелок с огня он не сразу осмелился. Но затем схватил краем рукава котелок за ручку и снял его с огня. Ложки не было. Генка оглянулся вокруг и стал искать на земле палочку или щепочку, чем можно было бы зацепить из котелка. Когда, найдя какой-то прутик, он вновь глянул в котелок, в нем была ложка. Самая обыкновенная, деревянная ложка. Генка мог поклясться самой страшной клятвой «чтоб мне лопнуть», что ложки раньше в котелке не было... Поняв, что эту загадку ему все равно не отгадать, Генка решил поесть: на сытый желудок, может, что и получится. В котелке была самая настоящая уха, только ни голов, ни хвостов рыбы он не нашел. Ну и это его небольно-то смутило. Закончив с ужином, Генка поставил пустой котелок с ложкой возле себя и, обхватив колени руками, положил на них голову. Думать ни о чем не хотелось. Последнее, что он помнил, была тишина, треск костра и какой-то тихий посвист...

Очнулся Генка сразу и не понял, где он и что с ним. Генка, хотя тела своего и не видел, летел над рекой и, как ему показалось, сам управлял своим полетом. В следующее мгновение он уже повернул к родной деревне. Не было видно ни одного огонька. Все спали. И тут ему прежде всего почему-то захотелось навестить Веньку. Может потому, что дом его стоял ближе к реке. В комнату Веньки он проник просто: летел и залетел. Будто вовсе и не было ни стен, ни дверей. И тут Генка удивился... Если бы ему не снилось это во сне, он бы, наверно, и вовсе одурел. Генка увидел самого себя в Венькином сне. Но себя, не как себя, а как Венькины мысли. Это было совсем непонятно. Но дело было так...

Генка вдруг почувствовал, что он — Венька. То есть он и видел, и думал, и чувствовал, как Венька. В этом сне перед ним стоял он сам, Генка, и о чем-то спорил с Венькой. Тут Генка, который был внутри Веньки, вдруг почувствовал такую обиду на этого рыжего и конопатого Генку, что хоть волком вой! Вспомнились обиды. Мысли мелькали быстро.

«Ну, зачем сказал матери, что я по математике пару получил? Легче тебе стало, что мать меня за уши оттаскала?»

«Отцу меня заложил, что я его транзистор брал и нечаянно с бревен уронил. Может, не скажи ты, и обошлось бы?.. Подумал, что батарейки сели — и все. Так из-за твоего фискальства три дня потом дома сидел, стихи по литературе учил. А мне что, делать что ли нечего? У меня, может, такое дело сорвалось?»

«И ведь на дрова ты меня, Генка, не случайно завалил. Небось, хотел сам новый плот опробовать?»

Генка слушал Венькины мысли, и ему становилось как-то не по себе. Он мог бы, конечно, сейчас оправдаться, да кто бы его услыхал? Все было как раз наоборот: это он, Генка, был внутри Венькиного сна и почему-то на Венькином месте. И если честно, у Генки горели руки. Так бы и врезал этому фискалу и задире! Только тогда колошматить бы пришлось именно его, Генку. Причем Венькиными же руками...

И тут Генка подумал. Если он сейчас прямо в Венькином сне сообщит другу, где он и что с ним, то завтра же утром его снимут с этого проклятого острова. Но... Венька его не слышал. А может, просто не хотел слушать. И правильно. Он бы и сам этого рыжего фискала слушать не захотел. Настроение почему-то испортилось. Но тут Генка снова полетел, теперь уже к родному дому. Не может быть, чтобы родные люди его не услыхали?

Генка не сразу понял, в чьем он теперь сне. Он видел Генку, который пытался разломать сделанный недавно отцом стеллаж. Стеллаж был сделан под книги, но он перекрыл дорогу к стене, а у стены, под первой половицей, у Генки был спрятан «секрет». Добраться теперь до этого самодельного сейфа можно было, только разломав заднюю стенку стеллажа и сняв две нижние полки. Генка глядел чьими-то чужими глазами на свою же работу и слушал чьи-то мысли:

«Генка опять что-то курочит. Сейчас весь стеллаж завалит, а потом на меня свалит. Скажет, что Женька, мол, нечаянно толкнул и все завалил. И снова мне достанется.

Скорее бы уж мне разговаривать научиться! Я бы ему все в глаза сказал... Пакостный братец и меня не любит... Если бы любил, разве бы под наказанье подвел? Вчера, например, за что меня мать отшлепала? Кто стекло на портрете разбил? Я даже не дотянусь до него. А мама все ему верит. Надо скорее расти! Вот вырасту — я ему за все отплачу!»

Так, ясно! Это уж Генка попал в сон младшего своего братишки. Женьке уже третий год пошел, а пока немтырь этот еще ни слова не сказал. А заговорит — держись, Генка!..

Генке заметил, что думает о себе почему-то в третьем лице. Но дело было ясное: как Женька подрастет, он ему точно за все заплатит.., И после таких мыслей Генка почему-то успокоился. А что? так Генке и надо! Из Женькиного сна пора было убираться: помощи-то от него все равно ждать нечего. Сказать-то Женька ничего не сможет. А сообщить о своем местопребывании кому-нибудь все же следовало. Раз уж такая возможность выдалась в чужих снах побывать. И тут вдруг подумалось: вот спят себе спокойно, а сына дома нет!.. И сразу услышал почти те же слова: