Последняя из рода Тюдор - читать онлайн книгу. Автор: Филиппа Грегори cтр.№ 34

От всех этих событий я чувствую только сильнейшую усталость и могу думать только о том, выберусь ли я отсюда когда-нибудь и стану ли снова счастливой. Наверное, это значит, как сказала Джейн, что я напрочь лишена плодов и даров Духа Святого. Когда я об этом вспоминаю, мне сначала хочется сказать Джейн, что она оказалась права и я действительно очень мирская девица, только не веселая, но потом я вспоминаю, что я уже ничего не расскажу Джейн, никогда, и это и есть причина моей грусти.

Невероятно, но наша мать, человек, который меньше всего в этом мире походит на ангела, сотворяет настоящее чудо. Она постоянно пребывает при дворе и вымаливает у королевы прощение для нас, оставшихся трех невинных жертв отцовских амбиций. Мать охотится за добрым сердцем королевы с неутомимостью волчицы, заметившей упитанного оленя, и в конце концов загоняет его и впивается в его теплое горло. Теперь, когда казнили Джейн и она не может больше быть невольным центром нового заговора, отец казнен и похоронен, королева соглашается вернуть нам один из наших домов, Бьюмэнор, возле парка Брадгейт, и весь прекрасный парк Лохборо, полный дичи, и нам снова позволяют жить в достатке.

– А как же медведь? – спрашиваю я мать, когда она рассказывает об этом неслыханном по щедрости жесте.

– Какой медведь?

– Тот, который в Брадгейте. Я его приручала. Мы возьмем его с собой в Бьюманор?

– Ради всего святого! Мы были в дюйме от плахи, а ты говоришь мне про какого-то медведя? Мы потеряли его вместе с Брадгейтом, гончими и лошадями. Они все перейдут новому фавориту королевы. Моя жизнь разрушена, сердце мое разбито горем, я потеряла мужа, а ты спрашиваешь меня о медведе!

Джейн бы не дала ей так легко отмахнуться и настояла бы, чтобы медведя забрали к нам в Бьюманор. А я не могу так. Мне не найти слов, и я не смогу объяснить ей, что медведь, как и Мистер Ноззл и любое живое существо, заслуживает внимания и любви. Мне хочется сказать ей, что и мое сердце разрывается от горя, но я не умею говорить, а ей неинтересно меня слушать.

– Иди к Гербертам, – огрызается она. – За своими вещами.

У меня такое чувство, что мы успели добраться домой целыми и невредимыми, спрятали головы и коса прошла над нами. Мария, мама и я, Мистер Ноззл и Булавка, лошади и борзые теперь дома, хоть это и не тот дом, и в нем нет медведя. Но теперь мы живем рядом с парком, так недалеко от нашего прежнего дома, что видим его высокие трубы. Мы скучаем по нему, но радуемся, что остались живы, хоть и пребываем в постоянном напряженном состоянии, следя за тем, что говорим и что слышим. Мы в безопасности.

А еще нам очень повезло, гораздо больше, чем остальным. Отцу не довелось вернуться домой, и я больше не увижу сестру. Ее разрубленное на части тело похоронили в часовне, а наша кузина Елизавета попала в Тауэр в качестве подозреваемой в измене и участии в бунте, организованном Томасом Уайаттом и моим отцом. Только королева может сказать, выйдет ли Елизавета на свободу или тюдоровская кровь снова обагрит зелень лужаек Тауэра. Вот только она не торопится с вердиктом. Одно могу сказать: я сделаю все, чтобы туда не попасть. Ни за что. Никогда.

Я рада тому, что мы живем на безопасном удалении от Лондона, и жалею только о том, что мы не можем вернуться в Брадгейт. Я скучаю по книгам Джейн, по ее библиотеке, а Мистер Ноззл скучает по моей спальне, где на подоконнике у него была своя маленькая кровать. А еще я скучаю по бедняге медведю.

Я с радостью расстаюсь с холодным молчанием дома Гербертов, а потом узнаю, что мой брак был расторгнут и о нем можно забыть, как о том, чего никогда не было. Мы с Марией и мамой живем втроем, это все, что осталось от семьи в пять человек. Эдриан Стоукс, наш конюший, едет с нами в Бьюманор, нарезает за ужином мясо, окружает вниманием мать и добротой нас с Марией.

Я могу сидеть под деревом, где когда-то сидели за книгами мы с Джейн, и слушать соловья на закате, а моя мать может скакать верхом и охотиться, словно с нами не происходило ничего особенного, словно она не теряла мужа и дочь, а у меня никогда не было отца и старшей сестры.

Вот тебе и «печальное наследие земного отца». Я вспоминаю письмо Джейн и думаю о том, как поддразню ее тем, что мы вернули себе большую часть наших земель. Я обязательно спрошу ее, как она думает сейчас, что ценнее: старая книга или сотни акров земли? А потом я вздрагиваю и вспоминаю, что больше никогда не смогу сказать ей о том, что она была не права. Мне приходится напоминать себе об этом каждый день.

За те месяцы, что мы провели в Лондоне, Мария почти не выросла. Она по-прежнему крохотное, изящное дитя. Она научилась стоять, держась ровно и не показывая небольшое искривление спины, и теперь ее плечи находились на одной высоте, и она ходила и танцевала с точеной грацией. Мне кажется, что она просто прекратила расти из-за свалившихся на нас несчастий и теперь никогда не вырастет и не постареет. Совсем как Джейн. Обе мои сестры замерли во времени, одна осталась вечной невестой, а вторая – вечным ребенком. Вот только я ничего не говорю об этом Марии, потому что ей всего девять лет, и матери, потому что она всю жизнь топила мелких и больных щенков, которых приносили ей ее борзые.

К середине лета матери удается добиться даже большего: меня и Марию приглашают ко двору, и мы втроем получаем возможность быть постоянными спутницами королевы, которая казнила мою сестру и отца. Мы возвращаемся ко двору желанными кузинами, но ни одна из нас, даже маленькая Мария, ни на мгновение не забывает о том, что нам надо быть постоянно начеку. Я стараюсь не думать о том, что сделала с нашей семьей королева, потому что иначе я просто схожу с ума. Мать ежедневно демонстрирует преданность ее драгоценной королеве и важность их родственных уз. Обращается она к ней не иначе как «моя дорогая кузина», чтобы никто не дай бог не забыл о том, что мы с ней родственники. Что в нас течет королевская кровь, но мы не требуем своей доли наследства.

Однако у нас есть еще кузины, о которых тоже никто не забывает: незаконнорожденная Елизавета, которая нынче пребывает под домашним арестом в Вудстоке, Мария Стюарт, проживающая во Франции и помолвленная с французским дофином, и Маргарита Дуглас, состоящая в браке с каким-то графом и пользующаяся самой большой милостью со стороны королевы благодаря своей часто и громко провозглашаемой любви к католицизму.

Наблюдать за тем, как кузины готовятся к ежевечернему выходу к ужину, не менее интересно, чем за костюмированным представлением. Елизавета должна быть здесь, занимать принадлежащее ей по праву место сразу за королевой. Она объявлена наследницей престола в завещании короля Генриха, и королева Мария не в силах это изменить. Она бы желала лишить ее этого права, но ей было сказано, что парламент никогда этого не одобрит. Почему парламент одобрил убийство Джейн, но не пожелал лишить Елизавету права наследования, известно только им самим и Всевышнему. Как бы то ни было, Елизавета была все еще под арестом, и, возможно, никогда уже не вернется ко двору.