Ледяной ноктюрн - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Кадышева cтр.№ 81

— Это Родерик сделал? — охнула Лета, заходя в коридор за Логнаром.

— Ввязался в драку и не смог остановиться. В результате два тела.

— Кернун великий… Почему?

— Сейчас расскажу, — Логнар толкнул дверь в одну из комнат.

Родерик лежал на полу у кровати, со связанными бечёвкой руками и ногами, тяжело дыша. Рядом стояли два каррита с обнажёнными топорами.

— Логнар… — начала Лета, ошарашенно глядя на друга. — Что за…

Родерик шевельнулся и приподнял голову. Лета отступила на шаг назад, поближе к выходу, встретившись взглядом с почерневшими страшными глазами.

— Успокой его.

— Что?

Маг вздохнул, досадуя её смятению, на которое она тратила своё и его время.

— Из всех ты наиболее близка к нему. Воспоминания о детстве и всё такое… Я подумал, что. увидев знакомое лицо, он придёт в себя.

Лета перевела взор на скорчившегося у ног карритов Родерика с расширенными до предела зрачками и учащенным дыханием. Подходить ближе и пытаться успокоить его у неё не было никакого желания.

— Да, но что с ним? — спросила она, так и не сдвинувшись с места.

— Берсерк. — коротко ответил маг. — А я ведь говорил ему ничего не брать с собой. Видимо, он меня не послушал, — он посмотрел на разложенные наполовину вещи в другом конце комнаты. — Надо поискать…

— Что поискать? Логнар, меня это всё пугает…

Маг обернулся к ней, заметив, как она занесла ногу назад, в коридор, чтобы, если что, уйти, и обхватила себя руками.

— Отвары. Грибные отвары. Напополам с вихюоном, — Логнар сел на корточки, поморщившись от того, как напряглись суставы в щиколотках, и раздвинул руками слои одежды и одеял в дорожной сумке. — Эти отвары пьют берсерки. Воины, которые входят в опасный транс во время боя, сходят с ума и превращаются в чудовищ, способных порвать врага на куски. В великие времена набегов ни один отряд не мог без них обойтись. А сейчас… Империя запретила даже оружие носить, а это уж тем более. Сыны Молний возродили традицию, и, по моему скромному мнению, совершенно зря. Поведение берсерков неконтролируемо, и иногда их трудно вырвать из этого состояния.

Лета вернулась глазами к Родерику.

— Он что… берсерк?

— Был. Но отказался от этого. Однако отвары вызывают сильную привязанность. — маг извлёк из-под вороха тряпок Родерика какой-то пузырёк. — Вот и он. В сочетании с медовухой он, конечно же, легко толкнул Родерика в пучину беспамятства и гнева.

— Такой маленький?

— Ну. если бы ты осушила его до конца, то к утру была бы уже мертва. К этой отраве для начала нужно привыкнуть.

— Для чего ему это? — Лета продолжала смотреть на Родерика, и он тоже не сводил с неё глаз, в которых плескалось бешенство.

Он дышал громко и быстро, как огромное животное, не двигался только потому, что был связан и окружён двумя мутно сверкавшими в свете свечи лезвиями топоров.

— Зависимость. — Пожал плечами маг, вставая на ноги. — От неё трудно избавиться. Ты… справишься с ним?

Лета неосознанное повторила жест его плеч. Она не знала. Она не была уверена, что этот Родерик — тот самый, её Родерик, самый светлый призрак её прошлого.

— Поищи тут лучше. Выкинь всю его дрянь, — ответила девушка, сделав неуверенный шаг к связанному. — И пусть эти двое уйдут… Я попробую вернуть его.

— Ты уверена?

Лета опустилась на колени. Родерик следил за ней взглядом затравленного зверя, измученного, забитого, но от этого и вдвойне опасного. Чужая кровь всё ещё не засохла на его лице и стянутых верёвкой руках, продолжала густо и тяжело капать на рубаху. Его страшные глаза были… звериными и голодными, не мигая и глядя на неё в ответ.

— Нет, — ответила Лета. — Но раз мудрый маг решил, что только я смогу вытащить его…

Из горла Родерика вырвалось тихое рычание. Лета отдёрнула руку и отодвинулась.

«Почему же я об этом ничего не знала?»

* * *

— Как нет стрел?

— Не в кого нам палить, приятель. У нас здесь только рыба и ничего больше.

— Я подстрелил оленя в паре вёрст отсюда. Не рассказывай сказки.

— Ну так, этих мы копьями достаём.

Марк сокрушённо покачал головой.

— Лук — вещь более полезная, чем копьё или топор. — назидательно проговорил он.

Мужик, из тех, кто пережил ночные бурные посиделки в таверне и вышел с раннего утра на рынок, насупился и чуть не сплюнул себе под ноги.

— Южанин учит нас, какое оружие носить? — пробурчал он, искоса воззрившись на Марка.

Керник сжал губы, удержавшись от того, чтобы со всей силы стукнуть кулаком по прилавку. Упрямое неотёсанное мужичьё, жившее также, как и их предтечи лет триста назад, желавшие не развивать свою жизнь, а пропивать её по каждому поводу. Ни он, ни Бора так и не уснули этой ночью из-за то и дело выходившего из-под контроля веселья. Так что голова раскалывалась с той же силой, что и у пьяниц, выползших на улицу встретить холодное красноватое солнце рассвета.

Снег перестал. От красоты прошлой ночи ничего не осталось, и утро принесло с собой серые обветшалые домишки, плотно липнувшие к друг другу под порывами ледяного ветра. Место, на котором стоял Марк, даже рынком толком нельзя было назвать — самая широкая из улиц, едва заполненная несколькими лавками с рыбой, сталью, одеждой и чем-то ещё. Выбора особого нет, товара качественного нет, бери, что придётся. И всё же сталь была хорошая. Но не было стрел.

Плохи дела. Стрел у него оставалось совсем мало. Как и самокруток. Вчера, перед тем, как они окончательно потеряли нить разговора, когда Бора выплакалась и задремала у него на руках, Марк выкурил больше, чем за весь путь до Удёнгала, и теперь прикидывал, где бы найти ещё. Родерик упоминал, что в Леттхейме можно было достать что-то похожее на табак, недёшево и незаконно. Куда проще найти порошок из вихюона, которым любят баловаться сехлины. Это совсем не утешало. Порошки и всю ту ересь, что вдыхают прямо в нос или кладут на язык, Марк пробовал, но не пристрастился. А вот скрутить листья гальшраирского табака и медленно выкурить их было одно удовольствие.

Стрелы тоже заканчивались. Не то чтобы он много стрелял, просто они стали часто ломаться. Он использовал каждую по нескольку раз, и постепенно стрелы приходили в полную негодность. Ну, наконечники хотя бы сохранялись. Марк умел делать стрелы, довольно неплохие, но булькавшая и ворчавшая на дне сознания лень заставляла его для начала пойти поискать новые или до предела износить старые. Он надеялся лишь на то, что ему нескоро придётся пострелять.

Марк, замерев посреди рынка и уставившись на краешек моря, видневшийся за домами, подумывал вернуться в таверну и остаток утра поспать возле Боры, потому что через несколько часов отряд должен был выдвинуться в путь. Они и так уже засиделись на одном месте. Перед рассветом Марк вышел из комнаты, чтобы отыскать что-нибудь из еды на кухне таверны, и налетел на Лету, которая, судя по внешнему виду, тоже не спала. Она сбивчиво проговорила что-то про слабость Родерика к грибным отварам, про то, что ей несколько часов пришлось сидеть рядом и разговаривать с ним, пока зрачки снова не стали нормальными. Марк послушно сделал удивлённое лицо. Узнав, что он давно был в курсе этой маленькой тайны, Лета бы недолго думала, прежде чем треснуть ему по лицу. Он с самого начала знал об отварах. Как-то, снова оставшись вдвоём сторожить сон остальных, Родерик и Марк выпили какой-то наливки, остатки которой хранились во фляге одного из них, и разоткровенничались. К утру они знали друг о друге самые постыдные подробности и договорились не рассказывать о своих секретах никому другому. Особенно Лете и особенно о том, кем был Родерик, что он делал, кого убил, и что он до сих пор таскал с собой склянку отвара, выменянного на целую волчью шкуру ещё в Йорунгале.