Король шрамов - читать онлайн книгу. Автор: Ли Бардуго cтр.№ 103

– Чем лучше я тебя узнаю, – произнес он, – тем больше убеждаюсь: ты – именно то, что нужно Равке.

Ах, если бы все сложилось иначе. Если бы завтра ему не пришлось умирать. Если бы он мог следовать велению сердца, а не долга…

Зою не назовешь доброй, и с ней нелегко. Но она уже королева.

Нина впервые присутствовала на таком затянутом и странном ужине. Стол для Брума, его дочери и ее новой учительницы иностранного языка накрыли в одной из самых приличных келий. По сравнению с простой монастырской пищей меню заметно отличалось в лучшую сторону: жареный окунь с мидиями, молодая капуста, запеченная в сметане, копченый угорь, маринованные грибы и тушеный порей. Нина украдкой сунула в карман юбки парочку крохотных перепелиных яиц – вдруг Трасселу тоже захочется деликатесов. Неплохо будет, подумала она, если на десерт подадут печенье с засахаренным миндалем. А что, шпионки тоже любят сладкое.

Накануне Брум допросил Адрика с Леони и, по-видимому, удовлетворился ответами. Нина ожидала, что, оказавшись под пристальным вниманием главного охотника на ведьм, Адрик отменит все задуманное, однако тот ее удивил.

– Я всегда знал, что умру молодым, – заявил он, как всегда, угрюмо. – Если уж погибать, так надо перед этим как следует надрать задницу этому убийце.

Сегодня Нина Зеник была Ниной Зеник, которая сидела напротив своего злейшего врага – бывшего наставника Матиаса и негодяя, измыслившего невероятно жестокие преступления против ее народа. Однако в этот вечер она еще и Мила Яндерсдат, бедная простолюдинка, допущенная за стол к господам. Мила не может не видеть, как страдает ее подруга.

Да, Ханна ей подруга. Нина представляла, как Ханна тайком выскальзывает из монастыря, чтобы принять на свет нежеланного младенца, как, пригибаясь к шее коня, скачет по полям, как разучивает боевую стойку на уроке в классе – руки воздеты, щеки горят. Ханна – прирожденный боец. В ней есть задор, отвага и великодушие – черты, которые расцветут, точно волшебный цветок, если только позволить им проявиться. Такое возможно в Равке, а здесь этого совершенно точно не произойдет.

Брум без конца задавал дочери вопросы об уроках этикета и планах на следующий год.

– Ханна, мы с матерью скучаем по тебе. Тебя слишком долго не было в Джерхольме.

– Я тоже по вам скучаю, папа.

– Если ты выбросишь из головы всякие глупости и как следует постараешься, уверен, тебя снова примут при дворе. Представь, как замечательно будет, когда вся семья опять соберется вместе.

– Да, папа.

– Я против того, чтобы ты тут оставалась, тем более что такие маленькие городки все больше подвержены иностранному влиянию. Мать-хранительница сообщила мне, что под подушкой у одной из послушниц нашли икону какого-то языческого святого. Твое место – в Ледовом Дворе.

– Да, папа.

Ханна попыталась завести разговор об учебе, но Брум лишь небрежно отмахнулся.

– Ты всегда была умницей, дочка, но умом достойного жениха не привлечешь.

– Разве мужчина не хочет себе такую жену, с которой можно обсуждать политику и государственные вопросы?

Ярл Брум вздохнул.

– Мужчина, который весь день занимался делами, не желает говорить об этом с женой. Он хочет, чтобы его приласкали, развлекли, напомнили, что на свете есть более прекрасные вещи – те самые, за которые мы так стойко сражаемся.

Нину чуть не вырвало. Она уже сомневалась, что удержит в себе этот отличный ужин. Когда спор между отцом и дочерью начал накаляться, она извинилась и вышла. Брум ночует на заводе и уедет только утром, а значит, осуществление плана до этого времени откладывается.

Посетив уборную, Нина проверила карманы куртки, которую Брум аккуратно повесил на спинку стула в гостиной. В кармане обнаружилось письмо – в нем говорилось о «младшем Ланцове» и человеке по имени Вадик Демидов. Нина постаралась как можно точнее запомнить содержание письма, однако надолго задерживаться было нельзя.

Задув свечу, она выскользнула из гостиной и в тускло освещенном коридоре налетела на Ярла Брума.

– Ох, – воскликнула Нина, трепещущей рукой схватившись за вырез платья. – Вы меня напугали.

– Заблудились по пути из сортира?

– Нет, сэр. – Она задышала прерывистее. – Я увидела, что свечи почти догорели, и потушила их.

– Разве это не обязанность прислуги, энке Яндерсдат?

– Прошу, зовите меня Милой.

Брум всмотрелся в нее сквозь сумрак.

– Это не вполне соответствует приличиям.

Как же эти фьерданцы носятся со своими приличиями! Нина, впрочем, уже начала думать, что правила они устанавливают просто ради удовольствия их нарушить.

– Прошу прощения, – она присела в излишне глубоком реверансе. – Я не хотела вас оскорбить. Боюсь, вас раздражают мои деревенские манеры.

Брум взял ее пальцем за подбородок – на этот раз нежнее, – жестом приказывая подняться и взглянуть ему в глаза.

– Вовсе нет. Я нахожу их забавными. Со временем вы научитесь держаться в достойном обществе.

Нина потупила взор.

– Если мне посчастливится туда попасть.

Брум продолжал сверлить ее взглядом.

– Завтра утром я уеду, но в Гефвалле я бываю часто – проверяю, как движется работа на военном заводе. – И как проходят твои жуткие эксперименты! – Мне не терпится увидеть успехи Ханны в изучении языка.

– Я не работаю здесь постоянно, – пролепетала Нина, заламывая руки. – Не знаю, как долго Мать-хранительница намерена терпеть мое присутствие…

Брум накрыл ее ладони своими ручищами, и она замерла.

– Какая пугливая пташка. Мать-хранительница оставит тебя в монастыре, если я ей велю.

Нина посмотрела на дрюскеля со всем благоговением, на какое была способна, и крепко стиснула его пальцы.

– Благодарю вас, сэр, – с жаром проговорила она. – О, благодарю.

Она вернулась к Ханне, чтобы закончить трапезу и попрощаться.

Как только Брум удалился, Ханна с облегчением сползла по стене.

– Хвала Джелю, это закончилось. Ты добыла, что хотела?

Нина продемонстрировала еще теплый кусочек воска, который она успела прижать к перстню дрюскеля: оттиск печати вышел идеально.

– Да. Остальное за тобой.

* * *

Адрик оказался прав, когда говорил, что попасть на завод – задача сложная. Несмотря на приказ с личной печатью Брума, охрана ни за что не выпустит толпу женщин и девушек без конвоя – то есть солдата-фьерданца убедительного вида.

Наутро Ханна не встала с постели, сказавшись больной: после вчерашнего тяжелого ужина у нее якобы случилось несварение.