И снова Оливия - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Страут cтр.№ 24

– Пока, мама.

– До свидания, Крис, – ответила Оливия.

Следом и Энн обняла ее, не слишком пылко, и сказала:

– Спасибо, Оливия.

И они покатили прочь.

* * *

Лишь когда Оливия обнаружила красный шарф, который она связала маленькому Генри, – кончик его высовывался из-под дивана в гостиной, – она ощутила нечто похожее на страх. Наклонившись, она подобрала шарфик и понесла его на кухню, где, положив руки на стол, сидел Джек. Затем, открыв входную дверь, Оливия сунула шарф в мусорное ведро, стоявшее у крыльца. Вернувшись в дом, она села напротив Джека:

– Ну и что?

– Ну и что, – утешительным тоном ответил Джек, накрыл ее руку ладонью в старческих пигментных пятнышках и подмигнул хитро: – Сдается, мы теперь знаем, кто у них в семье носит штаны.

– Ее мать недавно умерла, – сказала Оливия. – Она горюет.

Но руку выдернула. Жуткая правда обрушилась на нее, оглушила, ошеломила: она потерпела провал – катастрофический. Должно быть, она множила ошибки годами, не сознавая того. У нее нет семьи – такой, как у других людей. К другим людям приезжают дети, гостят подолгу, болтают с родителями, смеются, а внуки сидят на коленях у бабушек, и они вместе ездят куда-нибудь и развлекаются, вместе едят и целуются, прощаясь. Оливия наблюдала такое во многих домах. Взять, к примеру, ее подругу Эдит – до того, как она перекочевала в заведение для престарелых, дети регулярно навещали ее. Наверняка они куда лучше проводили время, чем Оливия в минувшие три дня. И ведь произошло это не без причины, не как гром среди ясного неба. Оливия толком не понимала, в чем ее вина, но все дело было в ней, она это спровоцировала. И это длилось годами – возможно, всю ее жизнь, как теперь узнаешь? Она сидела напротив Джека – неподвижная – и чувствовала себя так, будто прожила жизнь вслепую.

– Джек?

– Да, Оливия?

Но она лишь помотала головой. Ни за что не расскажет она Джеку, как она переполошилась, когда Энн орала на ее сына, и о догадке, осенившей ее только что: Энн не впервые орала на мужа на людях. В темной бездне отношений иногда бывают просветы, словно ветром на секунду приоткрывает дверь в темный сарай и ты случайно видишь нечто, не предназначенное для чужих глаз…

Но и это еще не все.

Оливия сама вела себя так же, как Энн. Орала на Генри прилюдно. Она не помнила, при ком именно, но ярость она всегда выплескивала, не дожидаясь подходящего момента. И вот что из этого вышло: ее сын женился на своей матери, как все мужчины – следуя тем или иным побуждениям – в итоге поступают.

– Эй, Оливия, – полушепотом окликнул ее Джек. – Давай выберемся отсюда на некоторое время. Покатаемся, а потом поедем ко мне. Тебе нужно отдохнуть от домашней обстановки.

– Хорошая мысль.

Оливия встала и отправилась за своей курткой и большой черной сумкой, а потом позволила Джеку довести ее под руку до «субару». Он помог ей усесться, сам плюхнулся за руль, и они тронулись с места. Оливии захотелось оглянуться, но она передумала и просто закрыла глаза, она и так отлично видела его – свой дом. Дом, который они с Генри построили много-много лет назад, дом, казавшийся теперь маленьким, и кто бы его ни купил, эти стены сровняют с землей, участок в собственности – вот что главное. Но на закрытых веках она видела свой дом, и дрожь пробирала ее до костей. Дом, где она вырастила своего сына, – не сознавая все эти годы, что растит дитя без матери, оказавшееся теперь далеко, далеко от родного дома.

О том, что Луиза Ларкин больше не живет дома, в городе узнали, только когда дом Ларкинов сгорел дотла. Местная газета сообщила, что Луиза находится в пансионате для престарелых «Золотой мост».

– Надо полагать, она совсем из ума выжила, – оторвавшись от газеты, пояснила Оливия Киттеридж Джеку Кеннисону. – Но ее муж, бедняга, жаль его.

Муж Луизы Ларкин погиб при пожаре – вроде бы обитал он исключительно на втором этаже, а огонь загорелся внизу, на кухне. И это было как-то связано с наркотиками, если верить газете, которую читала Оливия. Заголовок гласил: «83-летний мужчина сгорел в своем доме. В поджоге подозревают наркоманов».

На следующий день газета от подозрений перешла к утверждениям, поскольку полиция арестовала двоих наркозависимых. Решив, что дом пустует, они залезли внутрь в поисках поживы – медной посуды, в частности, – и огонь вспыхнул, когда они варили мет. Оба сумели выбраться из горящего дома, но к четырем часам утра, когда пожарным сообщили о возгорании, делать им на вызове было уже практически нечего. Дом, хотя и большой, но деревянный и старый, горел как хворост. Разрушенный, обуглившийся, он стоял прямо на въезде в Кросби, штат Мэн, являя собой печальное зрелище.

Была осень, листья сменили окраску, однако еще не опали, и золото с багрянцем на кленах у дома Ларкинов сразу бросалось в глаза, но, по правде говоря, еще задолго до пожара дом выглядел печально. Во дворе трава по колено, а за нестрижеными кустами и деревьями не разглядеть громадных окон с переплетом. Неудивительно, что в городе удивились, узнав, что Роджер Ларкин никуда не уехал, а по-прежнему жил в своем доме. Но какая ужасная смерть! Сгореть заживо, оттого что двое наркоманов варили себе мерзкое зелье прямо у тебя под носом. Естественно, о пожаре судачили много и долго. Ларкины изначально мнили себя лучше других, Луиза слыла красавицей, с чем в городе единодушно соглашались, и работала психологом в местной старшей школе, но с тех пор как ее сын нанес некоей женщине двадцать девять ударов ножом и отправился отбывать срок за страшное преступление, в здравом уме ее больше никто не видел. Где пребывала их дочь? Никто понятия не имел.

* * *

Джек и Оливия, выезжая из Кросби, проехали мимо сгоревшего дома Ларкинов, и Оливия, глядя в окно автомобиля, сказала:

– Жаль, жаль, жаль. – Затем чуть вывернула шею. – Ого, там кто-то припарковался. За деревом. Чья это машина?

* * *

Машина принадлежала дочери Ларкинов.

Сузанна приехала из Бостона накануне вечером и сняла номер в гостинице «Комфорт» на окраине Кросби, зарегистрировавшись под фамилией мужа. Утром она отправилась взглянуть на дом, а точнее, на то, что от него осталось, и позвонила единственному человеку в городе, с которым поддерживала отношения, – человеку, известившему ее о трагическом происшествии, адвокату отца, Берни Грину. Берни сказал, что приедет за ней; Сузанна не помнила, как добраться до его дома.

Помогите, помогите, помогите, стучало у нее в мозгу с той минуты, как в ярком утреннем свете она увидела страшные развалины на месте родительского дома. Не рухнул лишь один угол, все прочее валялось кучей грязного мусора, битого стекла и почерневших досок. Низкие облака заволокли небо будто ватным одеялом. Сузанна сидела в машине, у нее дрожали колени, она грызла кожу вокруг ногтей. Перед ветровым стеклом покачивался обгоревший клен. Помогите, помогите, помогите.