Фараон - читать онлайн книгу. Автор: Кристиан Жак cтр.№ 88

Сколько убийц Лузи рассчитывал набрать? Об этом он умалчивал. Баку было поручено разузнать побольше о жизни во дворце, о привычках сановников, с которыми он сталкивался, о мерах безопасности и самых интимных подробностях, касающихся царя.

Методичный, обладающий прекрасной памятью, Лузи ловил каждое его слово.

– Мы преуспеем, – с уверенностью заявил он. – И это будет прекраснейший день нашей жизни!

«Служение твое будет горше желчи»… После изнурительного дня, завершившего ужасную неделю, первый министр в полной мере осознал справедливость этой максимы.

Во время многочисленных кампаний Тутмоса Рехмиру часто приходилось в одиночку управлять Двумя Землями – конечно, при поддержке тьяти Севера, который, однако, охотно полагался на него самого. Первая великая царская супруга, Сатья, царила и властвовала, пока фараон сражался в сиро-палестинском регионе. Вторая, Меритре, ограничивалась Домом Царицы и весьма разумными советами.

В начале месяца Рехмир принял у себя градоправителей и выездных писцов, которые отчитались по налогам от своих провинций, взимаемым в самой различной форме: живой домашний скот, звериные кожи, зерно, кувшины вина, пива и растительного масла, фрукты, притирания, горшочки с медом, свитки папируса, корзины, одежда, сандалии, циновки, дубинки, луки, стрелы, мечи, кинжалы. Были и другие виды податей.

Многие эдилы считали свои подати чрезмерными, и Рехмир, рассмотрев все возражения, их снизил. Решение, которое принял бы любой хороший налоговик, желающий стабилизировать поступления.

Помимо налогов и сборов, он занимался также и кадастром. В канцелярии первого министра регистрировались сделки с недвижимостью и составлялся исчерпывающий каталог, в котором значилась вся государственная и частная собственность. Судебных споров было немало – от точного местонахождения границ участка до исполнения завещаний. И в таких вопросах писари также полагались на авторитет Рехмира.

А что сказать о злоупотреблениях властью в чиновничьей среде, о недопустимом поведении мелких тиранов, о коррупции? Если факты подтверждались, Рехмир со своим трибуналом отправлял виноватых в тюрьму. Также осужденные лишались права занимать государственные посты – как не заслуживающие доверия.

Рехмир ликвидировал прорехи, возмещал ущерб, увольнял непригодных к службе и малосведущих, поток которых не иссякал.

– И никогда не иссякнет.

Первый министр вздрогнул:

– Ваше величество, вы…

– Я прочитал твои мысли, ощутил твою усталость.

– Спорить не буду, я устал. Хорошо, если бы мне нашелся преемник помоложе.

– Молодой, неопытный, склонный рубить с плеча… Я этого не хочу. Я прекрасно понимаю, с какими трудностями ты сталкиваешься ежедневно и обязан их решать, но сил тебе хватает. А моменты отчаяния еще будут, Рехмир. Когда строишь счастье страны, на себя внимания не обращаешь. Соблюдай свою клятву и отдыха не жди.

* * *

Госпожа Небету не встает с кресла, стоящего в стратегическом месте дворца, где она может видеть приходящих и уходящих, а также весь рой «пчел», обслуживающих этот «улей». Выслушивая всех и каждого, она знает то, что не должна бы знать, и видит то, что для ее глаз не предназначено. А поскольку всем известно об особом отношении к ней царя, поток лести и сочувствия не иссякает. Отделяя зерна от плевел, госпожа Небету использует Кенну в качестве карающей длани и следит за порядком во дворце.

На ноги старушка встает лишь в одном редком случае – когда царь зовет ее прогуляться в саду.

– Боги по-настоящему благоволят тебе, – говорит она Тутмосу, опираясь на трость. – При дворе публика ничуть не лучше, чем в любом другом месте скопления людей: честолюбцы, трусы, лентяи, те, от кого вообще нет пользы, рвачи, и это я еще не всех упомянула. Но хуже всех, по моему мнению, лжецы. Ложь ведет к алчности, алчность – к предательству.

– Опасаешься, что во дворце есть предатели?

– Я плохо вижу и почти не слышу, но на лжецов у меня особое чутье. А ты не забывай совет мудрецов – почаще «делать свой день счастливым». Вдыхай благовония, укрась грудь гирляндой из цветов, сделай приятное царице, которая так хорошо тебе помогает.

Я слышу мелодию флейты. Она бесконечно нежна и пребывает в гармонии с безмятежностью заката.

Меритамон играет для матери и маленького брата, который завороженно слушает. Небету тихонько удаляется, оставляя меня с семьей.

Первым замечает мое присутствие Геб, но вставать не спешит. Когда затихают последние ноты, я подхожу, чтобы погладить музыкантшу по волосам, и она замирает от неожиданности, не зная, бежать ли ей в объятия матери или принять этот неожиданный знак нежности.

* * *

Голос Тота наполняет мое сердце. Я хватаю свою писарскую палетку, тайное имя которой мне открылось в ходе ритуала Осириса в Доме Жизни – «Видеть и Слышать», – и отправляюсь в Долину Царей.

«Десятый час ночи», десятый час моей жизни.

Что продиктует мой покровитель? Направляя мою руку, он заставляет изобразить скарабея Хепри, символ нарождающегося солнца, возникающего из мрака. Сам Тот исцеляет око Гора, о котором заботятся богини. При содействии сокола и двух благорасположенных змей солнечная ладья продолжает свое движение.

Река, по которой она плывет, широка, однако вид утопленников устрашает. Что предвещают эти мертвые тела, плавающие неглубоко под водой? Молитва, которую я записываю на стене, отнюдь не мирного свойства: «Дайте мне стрелы, луки и остроги, и да будут стрелы быстры и натянута тетива! Да постигнет кара врагов, таящихся во мгле! Да приду я туда по дороге света!»

Незадолго до приема, устраиваемого в честь хаттских и ассирийских послов, жаждущих преподнести фараону дары в подтверждение прекрасного взаимопонимания между странами и их полнейшего одобрения его внешней политики, Тьянуни получил свежие донесения из сиро-палестинского региона. Войска все так же преследовали бедуинские племена; ущерб, ими причиняемый, значительно уменьшился, хотя до полного искоренения этого зла было еще далеко. Недавно одного шпиона Тьянуни нашли убитым в пустыне. Скорее всего, он пал жертвой собственной неосмотрительности, когда пытался разыскать банду головорезов. Но ни один караван не был атакован, так что безопасность торговых путей была обеспечена.

Еще одно досье заслуживало внимания. Анонимные доносы на ряд сирийских вельмож, лояльных к Тутмосу. Если верить доносчику, все они сплошь лицемеры, которые, пользуясь своим положением, обворовывают страну.

Тьянуни решил передать эти сведения Минмесу – как-то он отреагирует? Если друг детства Тутмоса прикажет Пахеку расследовать это дело и наказать виновных, паршивые овцы будут изгнаны. А если, наоборот, постарается его замять, вывод будет печальный, хоть и крайне важный: Минмес – сам взяточник и поощряет себе подобных. Останется лишь уведомить царя.