Виртуальные войны. Фейки - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Почепцов cтр.№ 63

Мощные пропагандистские системы СССР и Китая демонстрировали процессы стабилизации посредством виртуализации, когда тиражировали виртуальные образцы правильного поведения и героики.

В качестве «мягкой силы» к этому прибегает и западная система, предпринимая усилия по удержанию собственной модели мира. При этом, владея мощнейшими на сегодня «машинами» для создания картины мира с помощью массовой культуры, США имеют возможность распространять свою картину мира намного дальше собственных границ. Американская массовая культура реально вытесняет любую другую.

Не менее активно виртуальные объекты используются и для дестабилизации систем. Дестабилизация как процесс не стала еще объектом достаточного исследовательского внимания. Так, В. Серебрянников подчеркивает: «теория социального взрыва довольно слабо разработана, в особенности относительно современного периода» ^[612]. Л. Никовская видит схему развертывания социального взрыва в таком виде ^[613]:

• нарастание трудностей, которое приводит к ситуации, когда становится невозможным одновременное противодействие напору проблем, которые требуют немедленного решения;

• выход из порядка существующего механизма согласования и принятия решений;

• потеря многими людьми и организациями возможности действовать соответственно своим целям и функциям.

Эти характеристики напоминают постепенное нарастание хаоса, который выливается в важные социальные изменения.

Интересно, что И. Пантин связывает социальный взрыв не столько с экономическими или социальными условиями, сколько с психологической детерминантой: «Социальный взрыв связан с характером переживаний массами изменений, новых ситуаций, трудностей, с характером реакции на них» ^[614]. Он подчеркивает, что год французской революции был самым благополучным в экономическом отношении. Хлебные трудности в России ощущались уже в 1916 году. Виртуальная составляющая, без сомнения, базируется на психологической детерминанте.

Виртуальные объекты, которые вводятся в случае дестабилизации, направляются на чувствительные точки социальной системы. Для власти, например, это будет подрыв доверия к ней, для военных — их умения вести войну, для милиции — бороться с преступностью и т. д.

При достаточной ресурсной поддержке введенных виртуальных объектов получаем несоответствие: виртуальное пространство начинает динамично изменяться, в то время как реальное двигается со старой скоростью. Это расхождение и есть главный источник «слома» системы, если ей не удается замедлить скорость изменений виртуального пространства. Но вместе с тем, как свидетельствует опыт бывшего СССР, это замедление, например, путем введения того ли другого варианта цензуры, будет лишь временными, поскольку нынешнее глобальное общество «простреливается» со всех сторон, независимо от уровня защиты его виртуального пространства.

Виртуальные дестабилизаторы содержат в себе определенный набор обязательных характеристик. События времен гласности и перестройки продемонстрировали это очень убедительно. Тогдашняя модель виртуальной революции включала такие компоненты:

• жертва (при этом она может быть как индивидуальной, так и коллективной. Например, использование саперных лопаток в Тбилиси);

• массовость и зрелищность протеста (обычно народные волнения предусматривают «стирание» старых правил и возможность образования новых; протест должен быть зрелищным, наподобие палаток голодающих на Крещатике в Киеве, чтобы это могло снимать телевидение);

• обязательность молодежного (студенческого) участия, поскольку молодежь не только символизирует будущее, но и легка на подъем, не связана социальными условностями, обычно проживает компактно, в общежитиях — с ней проще работать агитаторам;

• включение международных информационных потоков для обратной циркуляции в страну и создание соответствующего международного давления;

• наличие зрителя, без которого все эти действия теряют смысл; у зрителя же начинает разрушаться имеющаяся модель мира, что, вероятно, и является главной целью подобных действий;

• определенная временная зависимость, поскольку привыкание к ситуации снимает ее «горящий» характер; с другой стороны, например, в Ираке, американские специалисты усматривали опасность возникновения «идеологии сопротивления» ^[615].

В таком случае модель изменения власти принимает вид создания прецедента массовых волнений. Они могут быть довольно зрелищным мероприятием, которое отвечает современным стандартам телевидения. Власть, имитируя спокойствие, рано или поздно не выдерживает и срывается, пытаясь убрать участников волнений с улицы. В результате появляется жертва (жертвы). Это может быть не только чья-то случайная смерть, но и аресты, которые также носят символический характер, создавая необходимый ореол мученичества, которое резко усиливает символический характер событий и прямо влияет на виртуальное пространство.

Мы говорим о важности виртуальной составляющей во всех этих случаях, поскольку обе стороны — власть и протестующие — борются, в первую очередь, в виртуальном пространстве, пытаясь обеспечить себе победу именно там. Студенты в палатках не могут рассматриваться в физической реальности как бойцы. Они являются бойцами виртуальной реальности, создавая образы борцов против режима (преступного, коррупционного и т. п.). Точно так же и все пять вышеназванных параметров несут четко выраженный виртуальный характер. Они будто бы созданы под виртуальную «раскрутку», под удержание постоянного напряжения, под освещение в СМИ. Создается будто бы принципиально незавершенная виртуальная конструкция, завершением которой может быть только смена действующей власти. Последний пример реализации такого действа — Грузия, который даже назывался виртуально как революция роз. Протестная стихия легитимизировала увлечение власти новыми игроками. «Седой лис» Э. Шеварднадзе (кстати, такой же виртуальный из-за своей максимальной неоднозначности, как и вся ситуация переворота) не решился на сопротивление.

Типичной моделью виртуального «взрыва», за которым следует «взрыв» социальный, можно считать следующую цепь событий:

Виртуальный «образ» изменения режима → Демонстрация → Разгон демонстрации → Жертва → Реальное изменение режима

Интересно, что эта цепочка изначально виртуализируется таким образом, чтобы сразу отвергнуть подозрения относительно насильственного изменения власти. Вспомните названия: бархатная революция (Прага), революция роз (Тбилиси). Ничто плохое не может носить такого красивого названия. А вот революция веников в Армении 2004 года не удалась. Да и само название какое-то неловкое.