Предсказание по таблетке - читать онлайн книгу. Автор: Елена Янге cтр.№ 27

— Спасибо, моя милая! — сказал он.

Шампанское ударило в голову, и мои глаза заблестели.

— Хотите, я прочитаю вам стихотворение?

— Хочу! — ответил Дмитрий Павлович и откинулся на спинку кресла. Его щеки порозовели, а глаза с одобрением смотрели на меня.

— Не буду читать классику, для нее есть другие дни. В эту ночь я прочитаю вам стихотворение Людмилы Татьяничевой:

— Чудно, чудно! — зааплодировал Дмитрий Павлович. — Чтобы хватило и на черный день! Хорошо сказано! Что ж, Мариночка, будем собирать радость.

Он еще раз наполнил бокалы и, посмотрев на часы, сказал:

— Когда я вернулся в Россию, стал покупать разные русские книги. Первое время читал их с утра до вечера. Мне хотелось насладиться языком, узнать о русской жизни, понять русских людей. Мне казалось, что книги знакомили меня с тем, что я уже давно чувствовал, но не до конца понимал. Затем наступило иное время. Я стал бродить по московским улицам и переулкам. На меня опускались воспоминания матери, и казалось, что она идет рядом и рассказывает о старой Москве. Я вглядывался в лица прохожих, замечал их угрюмость и озабоченность. Я спрашивал у них дорогу, и они с готовностью показывали, где находится тот или иной храм, дом, переулок. Чувствовалось, что они любят свой город. Далее наступил третий этап. Я слушал радио, смотрел новостные программы, читал центральные газеты. Мне хотелось понять, что происходит в стране. Сначала я заметил, что говорится одно, а делается другое. Затем стали происходить медленные позитивные изменения. На Западе заговорили о России с тревогой. Это был хороший симптом. Оглядываясь назад, теперь я понимаю, что последние десять лет мне постоянно приходилось учиться. Казалось, я спешил пожить за себя, за Натали, за своих родителей, умерших в чужой стране. Теперь, когда мне наконец-то удалось почувствовать себя русским, я встретил молодую женщину, которая является единственной наследницей и потомком моей матери княгини Екатерины Владимировны Лопухиной.

Дмитрий Павлович встал и поднял бокал.

— С Новым годом, моя хорошая, с новым счастьем!

Мы чокнулись и расцеловались.

Новый год наступил!

Оглядываясь назад, я понимаю: встреча Нового года, как никогда, была удачной. Сначала мы праздновали в кабинете Дмитрия Павловича, затем переместились на кухню. Там, за чашечкой кофе, и зашел разговор о наших предках.

— Что касается моей матери, — начал Дмитрий Павлович, — ее судьба была типичной для аристократки того времени: беззаботное детство, счастливая юность, замужество, рождение детей, эмиграция.

Он тяжело встал и добавил:

— А дальше — воспоминания и неослабевающая тоска. Вот так-то, голубушка. Я покажу тебе ее фотографию.

Дмитрий Павлович вышел и вскоре вернулся с небольшой фотографией.

— Этот снимок был сделан в Париже после моею рождения. Здесь маме около сорока.

Я посмотрела на фотографию и вздрогнула.

«Екатерина Владимировна Гагарина, 1925 год, Париж» — значилось под рамочкой. И тем не менее, на меня смотрела не прабабушка, а моя мама. Сходство было поразительным! Пышные волосы, точеный нос, изящный подбородок. Но главное — это глаза: продолговатые, большие, загадочные! Взгляд этих глаз был родным и до боли знакомым, в нем одновременно присутствовали и грусть, и растерянность, и некоторая надменность.

Судорожно вздохнув, я потянулась к сумке. Там в потайном кармашке хранилась мамина фотография.

— Какое сходство! — воскликнул Дмитрий Павлович, положив два снимка рядом. — Можно подумать, одно лицо!

— Одно лицо в разный период жизни, — добавила я и тут же заметила: — Такое впечатление, что на талии Екатерины Владимировны траурная лента.

— В двадцать четвертом году умер мой отец, — сказал Дмитрий Павлович, — и мы остались втроем: я, Натали и матушка.

— Расскажите мне о ней.

— Хорошо.

Дмитрий Павлович откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза.

— Моя мать была из рода Шаховских. По всей вероятности, она была барышней современной. Взять хотя бы учебу в Оксфорде. Поверь, в те времена это был смелый шаг. Двадцатилетняя княжна сама записалась в престижнейший европейский университет и в сопровождении английской гувернантки поехала учиться. Там она и познакомилась с княжной Елизаветой Гагариной, моей будущей теткой. Через два года после возвращения в Россию княжна Шаховская вышла замуж, стала княгиней Лопухиной и поселилась в родовом имении мужа. А через год появились девочки-двойняшки: Наталья и Софья. Накануне революции матушка решила свозить девочек к морю и отправилась в Крым к своей близкой родственнице.

— А где же был ее муж?

— Князь Дмитрий Петрович жил в Париже, — ответил Дмитрий Павлович.

— Как это? Жена с детьми — в России, а муж — в Париже?

— Мне кажется, первый брак матери сложился не так, как ей хотелось. Дмитрий Петрович по натуре был свободным художником. Ему нравилась богемная среда, нравилась жизнь без всяких обязательств. Князь Петр Лопухин, его отец, был состоятельным человеком и не препятствовал увлечениям сына. Он высылал ему хорошее содержание, на которое Дмитрий Петрович жил сам, кормил своих многочисленных друзей и учился живописи. Время от времени он возвращался в Россию, а затем уезжал в Париж. В один из таких приездов он и женился на молодой, образованной княжне Шаховской.

— Почему же он ее бросил?

— Дмитрий Петрович никого не бросал! Он жил с семьей пять лет, занимался девочками, много рисовал. У меня в Париже до сих пор хранятся его картины. На них изображены Волга, стога сена, пойма, закаты в степи. Однако домашняя жизнь ему скоро наскучила, и в начале 1914 года он засобирался в Париж. В его планах было пополнить коллекцию картин, а затем, как известно, началась война.

— Он мог бы вернуться.

— Конечно, мог! Но желание остаться в Париже было сильнее.

— И он даже не писал?

— Что ты, писал, и очень часто! Такие нежные и ласковые письма! Матушка мне их показывала. У Дмитрия Петровича был несомненный талант в эпистолярном жанре. Двумя-тремя фразами он описывал общих знакомых, их разговоры — словом, маленькие рассказы о парижской жизни.

— Бедная Екатерина Владимировна!

— Вот уж и нет! Она была совсем не бедной!